Младший научный сотрудник 4 (СИ)

— Это телефон без проводов, можно назвать его радиотелефон, — уж про персоналку я решил не заикаться, сложно это и муторно, остановимся на телефоне, — состоит из двух составляющих — консоль лежит на столе или там висит на стене, ограниченная в передвижениях телефонным проводом и электросетью. А трубка располагается на консоли — обычно она заряжает там свой аккумулятор, а во время разговора может свободно перемещаться вместе с разговаривающим человеком и имеет все 6 степеней свободы. В пределах комнаты или даже квартиры или даже офиса вполне работоспособна. Связь с консолью на специально выделенной частоте радиоволн. Если правильно подать это дело, можно хорошо раскрутиться — народу в общей массе нравится, когда ему добавляют свободы… хотя бы такой вот свободы передвижения.

— Любопытно, — ответил Патоличев, — я, кстати, что-то подобное уже видел в каком-то западном проспекте… и даже не один раз.

— Идея витает в воздухе, так что тут надо бы подсуетиться… можно на ту же франкфуртскую выставку образец-другой отправить.

— У тебя и образец уже есть? — справился Патоличев.

— А как же, даже две штуки — испытано и проверено, все работает в пределах плюс-минус пяти метров.

— Когда вернемся в Союз, набери меня, — и он протянул мне визитку аж с тремя телефонами, — может и договоримся о чем-то.

А в этот момент к нам прибыло пополнение — в зал через южные двери вошли трое мужчин довольно преклонного возраста. Двое из них показались мне чем-то знакомыми.

— Академики подъехали, — сообщил мне Патоличев, — их отдельно привезли на рейсовом самолете, как я слышал. Атомную тему будут поддерживать на завтрашних переговорах.

Точно, щелкнул у меня в голове какой-то триггер, высокий и лысый это ж Александров собственной персоной, президент Академии, а тот, что справа от него Велихов, вице. Третий совсем незнакомый был. К ним сразу подошел помощник с двойной фамилией и проводил к дивану в глубине зала. Они проходили мимо меня, когда глаз Александрова зацепился за мою удивленную физиономию.

— Я тебя откуда-то знаю, — вытянул он в мою сторону указательный палец, — признавайся, откуда.

— Вы, когда в наш институт приезжали… — начал признаваться я, но он меня перебил.

— В какой институт, когда это было?

— Институт прикладных проблем в Нижнереченске, месяц назад, — пояснил я.

— Все, вспомнил, — отмел он мои дальнейшие пояснения, — ты там какую-то хитрую штуку спаял, так что можно было говорить по телефону без проводов.

— Так точно, — вытянулся по стойке смирно я, — все было в точности так. Радиотелефоном это называлось.

— Когда будет готова опытная партия, первый образец мне пришлешь, — распорядился он и проследовал далее к своему дивану.

— Ого, — сказал из-за моего плеча Патоличев, — какие у тебя знакомства обширные.

— Есть немного, — не стал скромничать я.

— Ну теперь уж точно мы твой радиотелефон запустим… хотя бы опытную партию. Сразу по возвращении звони, решим вопрос.

После этого разговора уже совсем ничего не случилось до вечернего концерта в столичном Доме науки. Как и предполагал Цуканов, от него отказались сразу двое приглашенных, так что мою фамилию аккуратно вписали вместо одного из них, вторая же клетка осталась свободной, более никто не пожелал насладиться музыкальной культурой Индийской республики. Вигьян Бхаван этот, как сообщил мне все тот же всезнающий Цуканов, вообще-то был предназначен для проведения разных съездов, конференций и заседаний в широком формате, но иногда трансформировался в концертную площадку, как сейчас.

— Построили его в пятидесятых, — также сообщил он мне, — в виде такой вот коробки… парадный вход только стилизован под индийские народные мотивы. Главный зал вмещает до пяти тысяч человек, почти как наш Кремлевский во Дворце съездов. Есть несколько лож, в одной из них Леонид Ильич будет находиться, а тебе отведено место в пятом ряду с краю.

— Отлично, — прокомментировал я, — если эти песни поперек горла встанут, пойду в буфет схожу.

— Сходи, чего ж, — разрешил он, — только у тебя же местной валюты нет… на вот, — и он протянул мне штук пять разноцветных купюр.

— Сколько это на наши деньги? — спросил я, — чтобы не перепутать.

— Рупия сейчас идет к доллару как десять к одному, — пояснил он, — к рублю значит еще меньше, если официальный курс брать, но в среднем можно брать это соотношение — 10 копеек это рупия. Раньше было лучше, но пришлось им девальвировать свою валюту после конфликтов с Пакистаном и Бангладеш. Да, и у них тут все гораздо дешевле, чем у нас, страна-то бедная в массе, зарплата в 50 долларов считается завидной. Так что у тебя примерно эквивалент наших 100 рублей…

Глава 25

Уэйпау-центр, Гавайи