Младший сын водяного царя. Пленники подводного царства

– Ты очередная святая утопленница! – съязвил Ловкач. – Дарунон сделает из тебя великомученницу. После ритуала с пытками ты очнешься и поймешь, что приобрела бессмертие и авторитет полубогини. Но у тебя будет много конкуренток. Морской бог обожает девушек с особыми магическими задатками. Его храм – школа колдовства. Его жрицы – чародейки. Но в порабощенной им Оквилании их почитают, как святых. Впрочем, и нас тоже. Но посмотри! Мы несостоявшиеся утопленники. Стоит ли считать нас священными существами?

Дездемона все ждала, что его щупальца обовьют ее шею и придушат, но Ловкач просто висел над ней и стращал, не причиняя физического вреда. Он так тщательно и порывисто планировал охоту на нее и конечное убийство, что в итоге попался. А теперь почему-то передумал ее убивать. Не настолько же он благороден, чтобы вернуть ей долг за свое спасение?

– Мудрецы изрекли, что ты стала нам бесполезна с приходом Морана, – неожиданно признался он. – Я верю старшинам и пророкам. Государство погибнет в любом случае. Мы зря старались. А может и не зря. Ведь мы больше не люди, а значит, наша родина перенесена туда, где мы приняли новый облик – в море. Жаль, что оно уже занято моргенами, и мы не сможем обосноваться в нем. Нам останется лишь затопленная водой Оквилания. Будем жить в своих прежних погруженных под воду имениях и в итоге забудем, что мы были людьми вообще.

– Себастьян! – Дездемона назвала его родовым именем, чтобы образумить. Он должен помнить, что рожден дворянином, а не морским хищником.

– Себастьяна больше нет! Есть Ловкач! – он сверкнул безумными глазами. – И королевы Дездемоны скоро не станет. Останется лишь русалка по имени Дездемона. Или ты уже выбрала себе кличку типа сирены или ундины.

– Ты все еще можешь исцелиться, если искупаешься в ее крови, – подал голос кто-то из темного угла. – Для нас она бесполезна, но не для тебя. Вскрой ее по живой и прими кровавую ванну. Ты снова станешь красавчиком Себастьяном де Ариго и вернешься домой.

– На затонувшие плантации? – окрысился Ловкач. – С прежним телом, но с чешуей в коже и с неистовыми глазами болотной твари! Ты считаешь, моя чванливая родня примет меня с такими изъянами? А окрестные крестьяне не прознают о моих чудовищных пристрастиях? Уж лучше остаться тут!

– Ну, как хочешь! – сказал инициатор затеи, и хор голосов эхом подхватил его фразу.

Они тут все безумные! Дездемона оглядывалась. Хотя что удивительного в том, что уроды, потерявшие человеческий облик, утратили и разум.

– Он сказал верно! – Ловкач двинул щупальцами так, будто хотел содрать с Дездемоны кожу лица и примерить ее на себя, как маску. – Ты могла бы меня частично исцелить. Но тогда мне придется отсюда уйти и жить среди людей, как хищник в камзоле, который прячет свои инстинкты ото всех. С одной стороны овчинка стоит выделки. Я привык притворяться и играть с людьми. С другой стороны я боюсь, что если окажусь далеко от изваяния Алаис, то ее свет перестанет для меня сиять. Я греюсь от нее, как от солнца. Она и есть мое солнце.

– Ты рехнулся! Как можно любить статую, будто она живая!

– Можно, если у статуи есть живая копия. Где-то в небесах или где-то в пустынях. Какая разница, если и небо и пустыня для меня одинаково недосягаемы. На самом деле мы все в плену у Алаис: и моргены, и океаниды, и волшебный народец фей и эльфов, и драконы, и демоны. Моран уже поведал тебе о секрете их происхождения? Все мы – пленники серпа, потому что серп это знак Алаис. Не забудь взять с собой ее серп, когда услышишь зов в храм Дарунона.

– Ты имеешь в виду кинжал?

Ловкач вдруг рассмеялся гневно, страстно и одержимо. Смех перерос в гомерический хохот, от которого дрогнули сваи затопающего здания. Скоро вода здесь достигнет потолка. Неутонувшие могут обитать тут и под водой, поклоняясь золотой статуе. А вот Дездемоне пора было уходить. Все же она решила потратить еще минуту.

– Зачем резать людей в городе, будто скот? Вам нужна была я. Оставьте других в покое.

– Нам нужно отмщение!

– За что?

– За то, что вы, люди, до сих пор выглядите людьми, а мы уже нет! Почему вам повезло больше?

– А почему вы не утонули, когда других сотнями утаскивают на дно?

– Это рок! – Ловкач достал из темноты что-то вроде лучины и осветил на миг свое жуткое лицо, напоминавшее отчасти черную медузу, отчасти морду нетопыря. – Лучше было утонуть. Утонувшим я тоже завидую.

– Но не мстишь за них и за себя! Корабли в гавани тонут, утопленники оживают чудищами, моргены оккупируют город без позволения Морана. На нас будто легло проклятие.

– И при чем тут я? Мы? – Ловкач перевернулся в высоте, будто показывал трюки в цирке. Его движения пугали.

– От вас ждут помощи. Чего-то вроде святых чудес. И вы сильны. Вы могли бы не наводить смуту, а стать барьером между людьми и моргенами.

– Не дать одним истреблять других? – хмыкнул Ловкач. – Как главарь этого сообщества я против. Нам это не нужно.

– И как же вы оправдаете то, что люди верят в вас, считают вас самих чем-то вроде полубожеств? Вы же общество избранных!