Млечный путь

— Думаю, такого самоучителя вообще не существует. Разве что Библия…

Павел Петрович одарил меня снисходительной улыбкой.

— Кто спорит, в Библии, мой друг, есть замечательные места. Не хуже, чем у Тургенева. Например: «И кто скажет человеку, что будет после него под солнцем». Отлично сказано! Но в целом Библия туманна и лицемерна. А подчас и жестока: она оправдывает злодеяния, достаточно вспомнить, сколько грешников пустил ко дну осерчавший Создатель во время им же инициированного Всемирного потопа. Сначала всех утопил, а потом выловил тех, кто был ему по нраву и кто умел плавать. Библия далека от конкретики. В ней сам черт ногу сломит. Да и кто ее прочел-то до конца? Может, профессиональные служители церкви? Ну, не знаю, не знаю… А вот я, в отличие от большинства, прочитал ее от корки до корки. И мало что понял. Не помогло даже мое обращение к одному священнику, которого я знал еще по Военно-политической академии имени Ленина и который лет двадцать назад из соображений банальной выгоды сменил майорский мундир на рясу.

— Политрук стал священником? Не может быть!

— Почему не может? Академия — это универсальное заведение, там дают прекрасное образование. Его можно применить в каких угодно сферах человеческой деятельности. Из стен академии вышли не только будущие генералы, но и те, кто впоследствии стали священниками, сенаторами, писателями, бизнесменами, диссидентами, крупными криминальными авторитетами и скромными нарушителями закона вроде меня. Повторяю, там давали хорошее образование, и это помогало выпускникам хорошо устроиться в жизни.

Корытников выдержал короткую паузу.

— Так вот, когда я бывшему майору рассказал о своих сомнениях, он послал меня ко всем чертям. Из чего я сделал вывод, что он и сам сомневается во всем, что касается вероучения. По его словам, Библия — это сборник дидактических установок, давно утративших актуальность. В ней нет никакого смысла. А человек во всем ищет некий высокий смысл, ищет, так сказать, величие замысла — таков удел человека. Тысячи жизней потрачены, сказал он, на поиски смысла существования человека, его рождения, смерти и всего прочего, что и есть собственно жизнь, короткая, как жизнь мотылька. Я с ним полностью согласен. Особенно с последним посылом, касающимся краткости отмеренного нам жизненного срока. Я не раз от печальных пожилых людей слышал, что жизнь коротка. Но не настолько же?! Не успел родиться, акклиматизироваться, а тут уж и помирать пора. А раз жизнь коротка, то надо успеть совершить много всякой всячины, это касается и грехов. Эту мысль надо держать наготове, если тебе вдруг, ни с того ни с сего, приспичит помучить себя угрызениями совести.

Я признался, что не так давно мне удалось успешно справиться с так называемыми угрызениями совести.

— Порой мне кажется, ради больших денег я бы отца родного зарезал!

Он задумчиво посмотрел на меня.

— Если так, ты далеко пойдешь. И еще. Не надо выискивать закономерности там, где их нет и быть не может: давно установлено, что жизнь не подчиняется никаким законам, кроме законов бреда, она так и норовит свалиться в штопор, как тот самолет, которым управляет нетрезвый пилот. Жизнь абсурдна. Это ее главная особенность. Глубоко осознав это, можно преступать любые законы, ибо все законы установлены людьми, которые по определению не должны были этим заниматься и которые прежде всего думали не о справедливом миропорядке, а о собственном благе. Впрочем, все вышесказанное тоже можно выдать за закон. За закон абсурда. А что? Очень милое определение. И тут в который раз хочу процитировать Ленина. Этот гений философской мысли говаривал: «Хотите преступить закон, доведите его до абсурда».

* * *

Слова Корытникова искушали меня. Я получал от него то, что хотел получить, — подтверждение своим прельстительным грезам.

Но сомнения, сомнения! Ах, опять эти сомнения! Отнять чью-то жизнь… Кто дал мне право распоряжаться судьбой другого человека, кто дал мне право перерезывать волосок, на котором держится чья-то жизнь? Перерезать этот волосок, как известно, может лишь тот, кто подвесил. И в то же время, если… если всемогущий Господь по причине перегруженности работой в виде исключения передоверит — или, лучше сказать, делегирует — это право кому-либо из смертных, мне, например?.. Ведь все мы создания Господа, все мы Его дети. Ни один наш шаг не совершается без Его ведома, а подчас и одобрения. Означает ли это, что моя рука — это в то же время и десница Господня?.. Означает ли это, что и мне Создатель мог передоверить это право? И не нужно никакого Басманного суда?

Глава 3

— Илюша, тебе надо потренироваться, набить, так сказать, руку, поднабраться опыта, — говорил Корытников, озабоченно поглядывая на меня. — Было бы большой ошибкой сразу начинать с живого человека. Начни…

— С мертвого?..

— Ты не понял меня. Начни… — он на секунду задумался, — начни, ну, хотя бы с кошек. Да-да, отличная идея! Именно с кошек!

— С кошек?.. — я чуть не поперхнулся. — Только этого не хватало!

— Не понимаю, чем тебе не нравятся кошки?

— В том то и дело, что нравятся.