Млечный путь

— Так вот, служители церкви, опираясь на этот труд, — продолжал Павел Петрович напористо, — утверждают, что потусторонняя жизнь бывает разного качества и разного уровня комфорта. Все зависит от количества грехов и благодеяний, совершенных нами при жизни. Будешь вести себя благопристойно, существует вероятность, что в конце концов твою душу откомандируют на небеса. А вот если будешь бякой, будешь много грешить, то уж точно угодишь к чертям на сковородку. Вариантов, как видите, не много. Альтернатива отсутствует. Первый вариант, бесспорно, выглядит предпочтительней. Но мне не нравится, что в раю нет хмельных красавиц и лихих друзей, нет шумных застолий с буйными плясками, цыганами и прочими прельстительными безобразиями. Без этого жизнь на небесах, на мой взгляд, полностью лишена какой-либо привлекательности. И Василий Великий и Иоанн Златоуст прямо говорят, что в раю, оказывается, нас ждут не развлечения, не наслаждения, не чувственные радости, а заунывные псалмы, многочасовые проповеди о пользе воздержания и диетические обеды с рисовыми биточками и компотом из сухофруктов, а вместо коньяка и благородных вин официанты с крылышками буду поить нас амброзией. Я даже не знаю, что это такое амброзия. Звучит красиво, а на деле наверняка какая-нибудь бурда вроде отрубного кваса!

Наглое вранье, подумал я. Амброзию не пьют: амброзией закусывают. А пьют на небесах нектар. И потом, ни у Василия Великого, ни у Иоанна Златоуста не найти таких слов. Это мне известно доподлинно. Тем не менее я не без любопытства внимал болтовне своего нового знакомца.

— И это награда за беспорочный образ жизни? — продолжал он горячиться. — В христианском раю, по-моему, тоскливо. Нет, уж лучше сковорода да свора свирепых чертей с трезубцами, чем этакое времяпрепровождение! Заметьте, значительно лучше дело обстоит у мусульман. Мне по душе их в высшей степени продуктивное желание плотски наслаждаться даже после смерти. Чем-то они напоминают мне древних греков с их праздничной идеологией гедонизма. Только греки предавались наслаждениям при жизни, мусульмане же продвинулись значительно дальше: они существенную часть удовольствий приберегли на потом.

Бережно наклонив бутылку, Корытников налил мне и себе.

— Эти хитрецы мусульмане предусмотрели абсолютно все, — Павел Петрович с наслаждением сделал глоток, — они поместили в свой магометанский рай сдобных брюнеток с задницами-мандолинами, сладчайшее вино и изобильную еду. Они ни о чем не забыли. Они позаботились даже о естественных физиологических отправлениях. Испражнения, согласно Корану, будут выходить из попавшего в рай правоверного мусульманина посредством особого пота, благоухающего парижскими духами. Вообще эти мусульмане молодцы. Они знают, как важно сделать место последнего упокоения комфортабельным и приятным во всех отношениях. И поэтому, свято веря, что после смерти его в мусульманском раю ждут легионы покладистых прелестниц, горы плова и озера хванчкары, каждый истинный приверженец ислама только и мечтает, как бы поскорее очутиться на том свете и дорваться до всего этого великолепия. Для мусульманина смерть — благо. Вообще мусульмане издревле обожали поесть, выпить и предаться блуду. Они еду, любовь и вино вписали в свои святые книги, в основы религии. Они мне очень нравятся. Мусульманский рай полон жизни и удовольствий. Там всегда царит праздник, там сплошная феерия и каждодневная эйфория. А унылый христианский рай не место для веселого, легко и свободно мыслящего человека, там завянешь от скуки! Был бы моложе, непременно поступил бы в мусульмане. Хотя обряд обрезания меня настораживает. Тебе отрезают плоть, а ты безмолвствуешь! Это ужасно!

— С раем все понятно. А жизнь?..