Млечный Путь, 21 век, No 2(43), 2023

Утром он отдал кучеру десять медяков с просьбой обменять их в Хартфорде на десять мятных конфет "Бычьи глаза", полосатых, красных и белых. Получив конфеты, Сквидс оставил их на тарелке в буфете и ждал до следующего субботнего полудня. Он знал, что в это время каждую субботу молодой парень приносил продукты с фермы своего отца для воскресного обеда священника в пасторском доме, в миле по ту сторону Квиннебауга. Наконец Сквидс заметил мальчика с тяжелой на вид корзиной. С лукавством, рожденным некоторым чувством стыда, Сквидс дожидался в таможне. Вскоре парень был у ворот, призывая Сквидса выйти и принять пошлину.

- Эй! Эбенезер, ты идешь к пастору? Должно быть, ноша тяжела. Думаю, тебе хочется немного отдохнуть.

- Тяжела. Там, наверно, свиное ребрышко.

- М-м-м. Хотелось бы знать, - сказал Сквидс, искусно изображая симпатию. - Входи и садись. Может быть, я могу дать тебе что-то хорошее.

Когда Эбенезер вошел в дом, Сквидс достал и поставил перед мальчиком соблазнительное лакомство.

- "Бычьи глаза"! - воскликнул мальчик восхищенно.

- Они тебе нравятся? Вот тебе одна.

Он протянул Эбенезеру конфету, но удержал руку.

- Подожди, - сказал он. - Ты должен это заработать. Ты ходишь в школу?

- Да, зимой.

- Гм-м. Как далеко ты продвинулся?

- Я знаю дроби, и у меня второй уровень по чтению.

- Да? Сейчас посмотрим.

Сквидс достал словарь Вебстера из-под подушки и, открыв его, сказал:

- Вот... Если ты прочтешь эту колонку, у тебя будут две конфеты. Посмотрим, как много ты знаешь.

- Это легко, - сказал Эбенезер. - Я читаю и более сложные тексты.

Сквидс был немного озадачен. Наконец сказал:

- Давай попробуем первое слово. Будет намного проще заслужить конфету. Разве ты не видишь?

И Сквидс направил острие складного ножа на слово "baker".

- Это "пекарь"^{2}, - сказал Эбенезер.

- Пекарь, - повторил Сквидс со странным акцентом в голосе. - Так и есть.

Сквидс рассеянно почесал бороду складным ножом.

- Конечно, это пекарь. Кто угодно, кроме дурака, знает, что это. Позволь, я запишу, Эбенезер.

Затем Сквидс, к некоторому удивлению Эбенезера, на гладкой белой стене кусочком древесного угля написал по буквам B-a-k-e-r.

- Зачем ты это записываешь, Сквидс? - спросил мальчик.

- Зачем? О, только посмотреть, как ты угадал, - ответил хитрый Сквидс.

Таким образом Сквидс освоил десять слов, а мальчик получил все конфеты, и Сквидс заключил с ним соглашение, что он должен приходить каждую субботу после обеда и показывать, как читать правильно слова из словаря Вебстера, которые показывал ему Сквидс, получая за каждое слово по конфете.

Таким образом, Сквидс освоил словарь и начал готовиться к тому, чтобы написать на доске новый тариф цен таким образом, чтобы получить выгоду для себя.

Но случилось нечто, заставившее Сквидса забыть о новых ценах за проезд - это вдруг стало для него чем-то незначительным.

Однажды мартовским вечером, когда бушевал шторм, Сквидс со своим словарем на столе между двумя свечами рисовал почти бесконечное число раз слово "скот", чтобы научиться писать его правильно и красиво на таможенной доске. Внезапно он прервал работу и прислушался. В дверь стучали, и это не было стуком ветвей дуба о крышу. Сквидс взял свечу и открыл дверь. Порыв ветра задул свечу, как и другую, на столе, но Сквидс увидел на пороге женскую фигуру, протянул руку и впустил женщину в дом. Он велел ей потерпеть, пока он снова не зажжет свечи, но прежде, чем успел это сделать, услышал ее неверные шаги и звук падения. Нервными пальцами он высек искру из трута, зажег свечу и увидел, что женщина опустилась на пол, волосы ее спутались от дождя, она была бледна, глаза полуоткрыты, и бессознательный взгляд показался ему взглядом мертвеца.

Сквидс поднес свечу к ее приоткрытым губам и увидел, что она была не мертва, а слаба. Прежде, чем он успел применить простые средства помощи, которые знал, она пришла в себя, сумела подняться, поковыляла к стулу, и тогда Сквидс впервые увидел то, что поразило его гораздо больше, чем ее слабость. Он увидел в ее руках спящего младенца. Она выпила стакан воды, а Сквидс суетился, готовя ей чашку чая, такого крепкого, что, пригубив, она оживилась.

- Ты очень мокрая, - сказал Сквидс и бросил несколько поленьев в очаг, убеждая ее приблизиться к огню. Она так и сделала, но с таким безразличием, что Сквидсу показалось: ее мало волнует, будет ли она мокрой или сухой. Хотя он никогда прежде не прикасался к гладкой, мягкой коже младенца, Сквидс осторожно взял его из ее не сопротивлявшихся рук и положил на подушку. Ребенок не промок от бури, и Сквидс осторожно накрыл его одеялом. Младенец даже не проснулся от непривычного прикосновения, и когда Сквидс посмотрел на ребенка, спавшего на его подушке, положив пухлую ручку на щеку, Сквидс поклялся, что ни мать, ни ребенок не выйдут из дома в эту ночь.

Женщина наблюдала за ним с первым проявлением интереса и сказала наконец.

- Вы добры, очень добры.

- Ну что вы, милая маленькая красавица, - вот и все, что смог ответить Сквидс.