Млечный путь № 2 2017

Обычно пресса не очень жаловала космические программы. Журналисты поднимали шум, когда случались выдающиеся достижения – посадка «Мермориса» на Данаю, спутник Нептуна, или гонка «Персониса» за ядром кометы Боккера-Флэша между орбитами Венеры и Меркурия. Эффектные съемки, было что показать обывателю. Но те же журналисты не торопились рассказывать, как научное сообщество просило у Конгресса денег на новые программы, и чего стоило Хедли добиться не полного даже, а частичного финансирования. Программа «Вместе в космосе» была принята без проблем только потому, что в ней изъявили желание участвовать практически все космические державы: Великобритания, Россия, Франция, Индия, Китай, Япония, даже Израиль подключился. Поговаривали, что в «Клуб» хочет войти Северная Корея, но этого, конечно, не произошло.

Между тем Конгресс финансировал проект, в котором конгрессмены, сенаторы и сам президент мало что понимали. Не понимали главного: если перенаправить «Нику» к Энигме, полет все равно останется бессмысленной тратой денег налогоплательщиков, потому что один астронавт справится с задачей не лучше автоматической станции. Даже хуже – хотя бы потому, что может погибнуть, если «что-то пойдет не так».

– Лететь должен экипаж из пяти астронавтов, – убеждал зрителей вечный спорщик Дани Датон, пресс-секретарь НАСА. – Смотрите. К точке Лагранжа полетят двое, так? Командир – специалист по навигации и системам, – и ученый-астрофизик: для научных исследований в точке Лагранжа. А теперь усложним задачу раз в десять. Для полета к Энигме обязательно нужен классный – лучший в мире! – специалист по черным дырам. Никто не возьмется предсказать, какие открытия будут сделаны, автоматика может оказаться бесполезной. И еще нужен специалист по системам выживания. Почти год в межпланетном пространстве – это не десять дней полета к Луне и обратно и не три недели экспедиции к точке Лагранжа. Экипаж должен состоять из пяти человек, иначе лететь нет смысла. Да, деньги НАСА получила, свой вклад внесли Евросоюз, Россия, Китай, Индия, Япония, Израиль. Но какие бы деньги ни были в распоряжении проекта «Вместе в космосе», это не поможет за полтора года построить корабль, вмещающий пять человек экипажа со всеми системами жизнеобеспечения и научной аппаратурой. «Ника» не годится – она сможет взять на борт одного астронавта. Одного! Один не заменит пятерых. У него, будь он семи пядей во лбу, не окажется необходимых знаний, навыков, умений, опыта… ничего!

Тогда я и оказался по воле случая (как был уверен) на заседании рабочей группы проекта «Вместе в космосе». Когда выступил Штраус, я услышал новый для себя термин «диссоциативное расстройство идентичности» и уловил брошенный на меня внимательный взгляд шефа. Может, он хотел сказать, что мне пора уйти? Я поднялся, но Штраус, сидевший рядом, придержал меня за локоть, а Холдер сказал, наклонившись ко мне:

– Гордон, послушайте дальше, это прямо касается вас.

– Диссоциативное расстройство идентичности, – продолжал Штраус. – В психиатрических терминах некоторых других стран, все еще придерживающихся устаревшего обозначения, это – расстройство множественной личности. Известны сотни хорошо описанных случаев.

Стало понятнее. Когда-то я читал «Множественные миры Билли Миллигана» и «Пятую Салли» Дэниела Киза и фильм видел. Оба: голливудский и документальный, с поразительными и навсегда запомнившимися кадрами – как меняется на глазах человек. Только что это был юноша лет двадцати с радостным взглядом светлых глаз, выразительной жестикуляцией, правильной речью человека, обучавшегося в престижном колледже, и вдруг – будто кто-то провел по лицу волшебной палочкой, – выражение меняется, взгляд становится тусклым, цвет глаз… удивительно, но глаза другие, с темной, почти черной радужкой, злые глаза недовольного жизнью мужчины лет сорока, тонкая сеть морщин возникает под глазами… Первая мысль: так не бывает. Но это реальная съемка – мысль вторая, пугающая. Камера «держит» новое лицо несколько секунд, дает зрителю привыкнуть, и тогда – новая перемена, и опять… Двадцать два – в одном. Ужасно. Как это существо – человек ли? – справляется с чужим присутствием? Как не сходит с ума…

Я пропустил несколько фраз Штрауса. Когда всплыл из воспоминания, он говорил:

– …Разумеется, это безопасно для доноров и реципиента, иначе коллеги не позволили бы мне выйти с таким предложением. Я готов предоставить материалы всех без исключения клинических испытаний, все теоретические работы – мои и коллег. Разумеется, вы сможете поговорить с добровольцами-испытателями. Их четверо, я имею в виду четверо носителей. Число субличностей у каждого меняется от трех до одиннадцати. Всего внедрено двадцать восемь субличностей. Доноры, согласившиеся принять участие в разработке, не испытывают никаких психических отклонений и ведут обычный образ жизни.

«Любопытно, – подумал я. – Они действительно сумели пересадить личности реальных людей этим… реципиентам? Или не пересадить – скопировать? Как?»

И при чем здесь НАСА?