Млечный путь № 2 2017

Даже учитывая все, что я написал, я не думаю, что получу Нобелевскую премию, хоть бы этого требовала сама английская королева, поскольку для присуждения этой награды – как часто и для иных – важно, кто ее получал в последнее время из той или иной национальности, и после Милоша^{13} должно пройти, я думаю, по крайней мере, лет 15, прежде чем ее вообще получит какой-нибудь поляк. Что касается моих книг, прошу мне сообщить, есть ли у Вас мой последний опубликованный в Польше роман «Осмотр на месте». Он есть у меня здесь, и, если Вы его не читали, я могу без проблем его немедленно прислать. Из двух новейших неопубликованных вещей, думаю, самым интересным был бы роман «Фиаско», и я уже говорил об этом с моим венским агентом, который выразил готовность ксерокопировать и выслать его Вам; это не должно стоить дорого (думаю, каких-нибудь 8 – 10 долларов, так как он не собирается на этом зарабатывать). Добродетель – сама себе награда, как говорил не один мыслитель, и это касается Вас, сплотившихся вокруг «22». Если Вы будете мне писать, прошу помнить: a) об ответе на мой вопрос про возможные переводы; b) откуда взялось название журнала «22»???

Не может быть, чтобы Вы ничего не знали о судьбах «22»: Вы ведь знаете величину тиража, количество возвратов, можете также провести анкетирование, обратившись к читателям. Я думаю, что в одном отношении Вы правы: вряд ли журнал сможет существовать десятки лет в будущем, по чисто биологическим причинам: следующее поколение в Израиле уже вообще не будет знать русского языка. Однако то, что Вы делаете, необычайно важно, и содержимое журнала заслуживает максимального расширения. Жаль, что миф, распространяемый антисемитами о существовании могущественного «международного еврейства», является чистой выдумкой, иначе на Вас сейчас поплыли бы миллионы долларов поддержки…

Nota bene: Вы печатаете «Провокацию» без соответствующего подзаголовка (или пояснения, что это вымышленная рецензия на несуществующую книгу вымышленного Асперникуса) и это МОЖЕТ ввести читателей в заблуждение. Несмотря на то, что в Польше я выдал фиктивный титул этой книги, нашлись люди, и среди них профессиональные историки, которые решили, что я написал рецензию на реальное произведение и даже пытались заказать его в Германии… Я думаю, что объяснение характера «Провокации» имеет определенное значение; само название означает именно провокацию, так как я написал то, что ДОЛЖЕН был написать какой-нибудь немец…

Лейтмотив Вашего письма печален, но ценности, которые несет «22», являются важным доводом в пользу продолжения его существования. Благодарю за все Ваши добрые слова и жду ответа.

Преданный

Ст. Л.

***

7 ноября 1986 года, Вена

Дорогой Рафаил, вчера я получил Ваше письмо, вложенное в один из двух номеров Вашего журнала, и был очень этому рад. Просто мы были в Польше 3 месяца, а я, как Вы понимаете, не хотел Вам писать оттуда, поскольку не мог бы написать все, что хочу. Оба номера я смог посмотреть только сейчас и сразу же скажу Вам, какое общее впечатление о них сложилось, хотя, возможно, это и ошибочное впечатление, тем более что я никаких других русских эмиграционных журналов не знаю. Да и не могу, впрочем, потому что мне приходится читать массу мировой прессы и различные научные новости. Так вот, мне показалось, хоть и повторяю, что это может быть мое ошибочное впечатление, что журнал понемногу попадает в эмиграционную обособленность, сужающую взгляд на весь мир, как в культуре, так и в политике. Подгорец^{14}, прекрасно, Кундера^{15}, и я понимаю также, что из МОРАЛЬНЫХ соображений Вы печатаете различные очень большие письма-опровержения, но это начинает напоминать какие-то семейные споры, кто на кого донес, что сказал, кого обвинил и какую кару ему за это следует назначить (напр., остракизм). Впрочем, я понимаю человеческую потребность в таких исповедях или защитительных заявлениях, но если откроете однажды ворота таким рассуждениям, то конца этому не будет и наступит полное затмение для общих вопросов. А таких общих в давних номерах (которые Вы мне присылали) было больше. Безмерно ценны также воспоминания документального характера (напр., о том, как проходили показы «искусства и музыки» для вождей времен сталинизма). Этот фрагмент романа о будущей Москве 2042 года весьма злобный, но его оценку во внеполитических выражениях я мог бы сделать, лишь познакомившись с ним целиком.