Млечный путь № 3 2017

– Я – настоятель храма Айдзэна Милосердного, что за рекой. Прибыл по приказу его светлости вместе со своим учеником.

– Нас предупредили, что вы придете.

– Тогда пусть нас проводят к князю.

– А вот это, монах, не получится. Его светлость уехал, и все дела перепоручил молодому господину.

У Сакурамару сердце словно бы опустилось в желудок, и в горле пересохло. Все предупреждения матери ожили. Неужто его вызвали лишь для того, чтобы убить? А не прикончили в храме, чтоб не осквернять святыню…

– Так вы идете? Или назад повернете? – спросил стражник.

Преподобный Дзедзо обернулся, посмотрел на ученика.

– Что ты решил? – вопрос был не праздный.

Сакурамару сглотнул. Слюна была горькой.

– Идемте, учитель.

Во дворе ничего страшного не произошло. Там было немало людей – слуги, охрана, но, бросив мимолетный взгляд на пришельцев, они возвращались к своим занятиям. Подошла служанка, немолодая, с суровым, как у закаленного воина, лицом.

– Ступайте за мной. Вам отвели место, где вы можете поесть и умыться с дороги, а потом вы предстанете перед молодым господином.

Незнакомый с мирскими обычаями Сакурамару не знал, было ли распоряжение любезным или грубым. В любом случае отдохнуть и привести себя в порядок – не лишнее, не говоря уж о еде.

Отведенная им комната находилась в одной из пристроек. Обед – рис, рыбу, чай – принесли быстро. Но учитель движением руки остановил Сакурамару.

– Не торопись. Дай-ка сперва я попробую.

Видно, как ни скрывал преподобный опасения, утверждения Мити, что молодой господин унаследовал обычай своей матери травить неугодных, достигли его сердца. Но Сакурамару устал бояться.

Никому из них не стало плохо после еды. Неподалеку от их жилья стояла бочка с дождевой водой. Сакурамару наскоро умылся, переоделся в чистое, пригладил волосы и отправился навстречу судьбе.

У входа в главный зал прежние страхи вернулись, и ноги налились тяжестью. И когда учитель шепнул «опустись на колени, так положено», стало легче. Проще было пережить эту встречу на коленях, склоняясь.

Потом сверху раздался голос, негромкий, чистый, властный.

– Подними голову.

Сакурамару повиновался.

Молодой господин Окинои сидел на возвышении, подогнув под себя правую ногу. Он был в простом светлом кафтане, с непокрытой головой. В его взгляде Сакурамару не мог прочесть ни гнева, ни радости.

По обоим сторонам зала сидели вассалы Сайондзи, и вот они-то как показалось Сакурамару, смотрели совсем недобро.

– Назовись.

– Я – Сакурамару из храма Айдзэна Милосердного, молодой господин.

Он не назвал ни имени матери, потому что это принизило бы его в глазах собравшихся, ни имени отца, потому что не был признан. И, должно быть, поступил правильно.

– Но монашеских обетов ты не приносил.

– Нет, молодой господин.

Окинои склонил голову набок, переведя взгляд с ученика на учителя. При этом он стал еще больше похож на хищную птицу, чем тогда, в долине.

– Преподобный Дзедзо, что скажешь ты о своем ученике?

– Этого отрока доставили в храм еще малым ребенком. Полагая, что ему предназначена монашеская стезя, я учил его всему, что знаю сам. Сейчас Сакурамару, как я думаю, около девятнадцати лет, и он показал себя юношей разумным и усердным в учении, и доброго нрава.

Странно было слышать это. Учитель никогда не хвалил его, наоборот, часто ругал лентяем, а мог и побить.

– Его светлость князь Амэнага на некоторое время затворился в монастыре Пяти Источников, где служатся поминальные молебны по моей матери, – княжич по-прежнему обращался к наставнику. – Мне же он поручил узнать, достоин ли твой ученик того, чтоб его приняли в клан Сайондзи. Если да, то его светлость перед всем миром назовет его сыном. Если нет – не обессудь, он обреет голову, как ты и предполагал.

– Это разумное решение, молодой господин.

– Тогда не будем медлить. Отдыхай, почтенный настоятель. А ты, – он снова обратился к Сакурамару, – следуй за мной.

Тот не нашелся, что ответить, и, судя по взглядам вассалов, предстал совершеннейшим деревенским дурачком.

Когда княжич спустился с возвышения, оказалось, что ростом он невысок, но держался он так, что Сакурамару невольно хотелось смотреть на него снизу вверх. Он с печалью подумал, что никогда не сумеет держаться столь свободно и в то же время так достойно.

За ними шли еще трое – угрюмый мужчина, которого княжич называл Асидзури, и еще двое, оруженосцы, наверное.

– Ты рос при храме, стало быть, грамотен? – на ходу спросил Окинои.

– Да, молодой господин. Я знаю канон Закона и умею писать. – Подумав, Сакурамару уточнил. – Но искусству каллиграфии меня не учили.

– Ничего. Здесь не столица, и не стоит страдать, если у тебя нет красивого почерка и ты не умеешь играть на флейте.

– А молодой господин умеет?

Задав этот вопрос, Сакурамару устрашился собственной дерзости. Окинои как-то нехорошо усмехнулся.

– Этому в благородных семьях учат обязательно. Но я не мастер. И оставь ты «молодого господина». Пока ты не принял постриг, можешь обращаться ко мне, как к родичу.

– Хорошо, господин старший брат.