Млечный путь № 4 2016

Борис Григорьевич улыбается и послушно рисует. Но к ночи, когда большое семейство утихает, разбредаясь кто спать, кто к телевизору, он снова достает альбом, перебирает листы и рисует пышные клумбы у райкома комсомола, обвисший в летней жаре флаг, покосившиеся домишки на старой горбатой улочке, ребе Исаака, задумчиво вглядывающегося в Талмуд, директора школы с первосентябрьским букетом в руках, раскачивающийся колокол маленькой церквушки…

И чудится ему, что исчезли генеральские лампасы, а он – совсем юный Боренька Элентох, вот-вот побежит за цветами для своей ненаглядной Розочки, провожаемый ворчанием старого Гершеле:

– Сара, кого мы родили? Вэй, этот шлемазл опять будет воровать цветы! Элентохи никогда не брали чужого, даже если это цветок! Боренька, возьми деньги, купи букет, раз уж так надо!

 Где ты, Виолетт?

МИНИАТЮРЫ

Леонид АШКИНАЗИ СЛОЖНАЯ ПРОБЛЕМА

Королю лжи и его шестеркам-лгунам

– Опять не получилось, – огорченно пробормотал один из двоих. Они стояли рядом с операционным столом, членистоногие в самом непосредственном смысле слова – на ногах, коих у них было по две, и на руках, коих у них было столько же, имелось по три сустава.

– Да, опять… – откликнулся второй.

Третий, который лежал перед ними с несколькими торчащими из черепа световодами, ничего не ответил.

Во-первых, потому, что приди он в себя и открой глаза, вряд ли бы он смог что-то отвечать. Наверное, он решил бы – если вообще сумел бы что-то решать, – что произошло то, во что он никогда не верил. И особенно не верил, когда замечал – словно бы невзначай, – что его патрон время от времени советуется с духовником. То есть что все то, чего не может быть, сбылось, то есть всегда было, то есть… короче, то есть сейчас, то есть сей момент, то есть вот… о ужас! и его сейчас спросят, почему он лгал с экрана. А потом, кстати, о доходах.

А во-вторых, потому, что он был мертв. И это огорчало двух членистоногих ученых, стоявших рядом с операционным столом.

Над ними было около тридцати метров сплошного гранита. Научно-исследовательская база инопланетян располагалась под скалами в одном из миллиона ущелий Памира. Самолеты-разведчики, пилотируемые и беспилотные, сделав с десяток пируэтов по трем ущельям, внезапно исчезали бы с экранов локаторов, если бы последние там были. Но их там не было. И вообще, локаторы не заглядывают в такие ущелья. Вдобавок указанные выше самолеты-разведчики, пилотируемые и беспилотные, все равно были выполнены по технологии стелс, вернее, по технологии, которая была бы стелс, если бы не была существенно более совершенной.

Научно-исследовательская база инопланетян делала ровно то, что должна делать и делает любая научно-исследовательская база – научно исследовала. В данном случае – именно эту мерзкую планетку, впрочем, планетка не очень-то была и виновата, хотя некоторые инопланетные ученые считали иначе. Тридцать три представителя научного иномира вели тридцать три научные инотемы, причем некоторые вели по две темы, а некоторые темы вели по двое. У тех, кто вел две темы, было по две оранжевые полоски на… на соответствующем месте, а у тех научных тем, коим достались по два ученых, досталось и удвоенное финансирование.

У этих двоих членистоконечных тема была проста и гуманна. Обнаружив с помощью контент-анализа информационных потоков, что в мозгу некоторых жителей планетки имеется центр вранья, они решили разработать методику, посредством которой можно было бы несчастных от этого порока излечить. Тех немногих, у которых в мозгу образовался специализированный центр из нескольких десятков нейронов. Маленькое чик-чик, удаляем эти десятки нейронов – и все в порядке. То есть не чик-чик, это традиционное выражение. Просто импульс по световоду – и все. Никакие иные функции пострадать не должны, только персонаж перестанет профессионально врать. То есть на мелкую бытовую ложь типа «задержался на работе» он останется способен, но профессиональная ложь, ложь как образ жизни, как второе «я», ставшее первым и подчинившее себе все – это уйдет навсегда.

Правда, место, где была обнаружена самая высокая на планетке концентрация профессиональных лгунов, находилось далековато. Но не перемещать же из-за одной, хоть и весьма важной, темы базу! Тем более что горючего было предостаточно, самолетов – в избытке, лаборантам слетать на охоту – одно удовольствие, и они исправно доставляли двоим исследователям превосходные образцы. И все было хорошо, только образцы мерли. Просто один за другим. Изъятие из мозга этих десятков нейронов, вопреки всем теориям, приводило к смерти. Непонятно почему и еще более непонятно зачем. Хоть трудолюбивые членистоконечные и варьировали условия эксперимента так и этак, а потом этак и так. Вот и сегодня – превосходный образец, центр вранья просто без микроскопа видать, даже жалко было удалять.

– Может, лучше бы целиком законсервировать для музея? – робко прошелестел младший, с одной полоской на… соответствующем месте.