МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ №3, 2016(18)

Лена кивнула и включила чайник. Он уже выпил три чашки, а еще раньше – чашку кофе, съел несколько пирожков с печенкой, и все это время говорил, говорил… На кухне у Лены было светло, окна выходили на юг, солнце ярко освещало поверхность стола, за которым они сидели – он спиной к окну, Лена лицом, – и он видел теперь, что она не так молода, как ему казалось: седина в волосах, морщинки под глазами, не накрашена, руки красивые, длинные пальцы пианистки с аккуратно постриженными ногтями без маникюра. Живет одна. Разведена? Есть у нее дети? Фотографий на стене не было никаких, о себе Лена ничего не рассказывала, слушала его внимательно, но немного отстраненно, будто докладчика на серьезной научной конференции.

Она налила ему полную чашку, сделала покрепче, долив из заварного чайника. Ада тоже заваривала чай сама и его приучила, пакетиков не терпела, говорила, что чай из пакетиков – все равно что любовь без страсти. Сравнение казалось ему странным, но он привык и сам его повторил, когда однажды в гости пришли Уолт с Элен. Ада еще не вернулась из театра, и он сам приготовил чай – Ада потом тоже пила и признала, что у него получилось. Мелочь, но было приятно.

– Еще пирожков?

Он покачал головой.

– Вы… – Лена помедлила. – Вы тоже хотите перезахоронить Аду в…

– В Бостоне, – напомнил он. – Нет, не хочу. Я буду приезжать сюда, если…

Он оборвал фразу, и Лена поняла по-своему.

– Не хотите затевать войну с Шаулем? Честно говоря, не представляю, что будет, когда закончится шива, и Шаулю придется смириться с тем, что вы и Баснер…

– Нет, – сказал он. – Я не о том. Такая сложная склейка не может продолжаться долго. В любой момент какой-то поступок… решение… выбор… мой, Шауля, Баснера… может, даже ваш или вообще кого-то нам неизвестного… и реальность опять разделится на три ветви – скорее всего на те же, что были до склейки, потому что… – Он не думал, что Лена поймет физическую мотивировку, но сказал: – Потому что энергетически это наиболее предпочтительно, и когда в уравнении Шредингера устремляется к нулю нелинейная составляющая, а это всегда происходит, когда склейка прекращается… собственно, тут еще не очень понятно, где причина, а где следствие… То ли склейка прекращается, потому что исчезает нелинейная часть уравнения, то ли нелинейная часть исчезает, потому что прекращается склейка… В общем случае это неважно: после склейки решения снова становятся такими, какими были до. Физически так и должно быть: иначе нам всем пришлось бы жить с множеством разных памятей о прошлом, мы бы сошли с ума!

– Мне кажется, мы и так сходим с ума… Меня беспокоит Баснер. Вам не кажется, что он может натворить что-то, после чего возвращение… как вы сказали…

– К начальным ветвям.

– Да. Станет невозможно.

Купревич пожал плечами.

– Теоретически…

– Ах, давайте без теорий! Что вы думаете? Ну, не знаю… интуитивно. Есть же, говорят, у физиков, интуиция.

– Все может быть, – вынужден был признать он. – Скорее всего, склейка скоро закончится, она и так продолжается долго… невозможно долго.

– И именно поэтому, – подхватила Лена, – это может продолжаться всю жизнь.

Он представил, что это не закончится. Для науки такое развитие событий стало бы великой находкой. Неоспоримым доказательством теории. Наблюдением, которое однозначно подтвердит существование склеенных ветвей с длительным (практически бесконечным) временем релаксации. Статьи в журналах. В «Нейчур», «Физикал ревю». Конференции, доклады. Но…

Это будет ужасно. Баснер, неизвестно на что способный. Шауль, которому Ада родила сына… Господи… Как это выдержать?

Лена хотела, чтобы он опроверг ее слова. Она и произнесла их, чтобы он воскликнул: «Нет! Что вы! Все закончится очень скоро, и мы опять заживем по-прежнему!»

Ада… Ады не будет все равно, потому что ветвление произошло в момент ее смерти – значит, во всех трех мирах. Во всех.

– Я не хочу, чтобы вы исчезли из моей жизни, – неожиданно для себя сказал Купревич. Слова сложились сами в глубине сознания, и сознание не удержало их в себе.

– Простите, – пробормотал он.

– Мне было пятнадцать, когда мы сюда приехали, – Лена вертела в руках пустую чашку и заглядывала на дно, будто видела там то, о чем рассказывала. – Нас трое было: родители и я. И знаете, что я вам скажу? Раньше мне не приходило в голову, а сейчас кажется, будто мой мир действительно ветвился на моих глазах. Я хотела стать архитектором и после армии подала документы в Технион. Ждала письма, а как-то утром вдруг – будто стукнуло! – поняла, что стану дизайнером одежды, буду работать в театре, придумывать костюмы артистам. Архитектура? Что за странная прихоть? В тот же день забрала документы из Техниона, а там уже было готово положительное решение, и поступила в академию Бецалель в Иерусалиме. Будто на ходу пересела в другой поезд. Понимаете?

Купревич кивнул. Конечно, что тут не понимать? Каждый человек много раз в жизни меняет решения, реальность ветвится, и ты… да, будто на ходу с одного поезда на другой… продолжаешь жить, но уже другой жизнью.