Млечный Путь Номер 1 (27) 2019 год

- Я не о реинкарнации. Я о том, что кто-то на небесах о нас думает.

- Твоя девушка?

- Жена. Даже, если так, Валя, это ничего не меняет в наших отношениях.

- Конечно! Коль скоро ей не довелось вкусить счастья вместе с тобой, она не захотела лишать тебя твоей доли счастья. Ну-ну! Чисто мужская логика.

- Мужская - женская... какая разница? Но согласись, наша встреча не нами спланирована. Сколько совпадений! Будь у меня на столе хоть капелька на похмел, не побежал бы я к Гарику, а сидел за компом и писал статью. Будь твой номер зарезервирован, ты тоже не пошла бы в кафе, а сидела бы в гостинице.

- Да-да. Спасибо, что напомнил. Пора еще раз позвонить турагенту.

Вале побежала в салон, придерживая за узелок, у горла, сползающее полотенце.

Та поспешность, с какой она убежала, занозисто вцепилась в душу, и опять, в который уже раз, почудилось: не то сказал. А как сказать "то"? И что это "то" из себя представляет? Умозрительно не представишь. Например, древнего динозавра, жившего до нас за миллионы лет, представишь без видимых усилий. А собственного ребенка, которому оставалось до рождения всего полгода, представить не в силах. Будто катаракта наплывает на глаза, и щупальцы тоскливой боли запускает прямиком в сердце. Кому объяснить? Кому рассказать? Да и нужно ли? Только хуже будет. Как при таком душевном разладе подыскивать точные слова, выискивать верные нюансы поведения? Иногда легче рубить с плеча, чем придерживаться правил хорошего тона.

- Валя!

- Что тебе?

- Дозвонилась?

- Занято.

- Значит?

- То и значит, что с места не сойду, пока не дозвонюсь.

- Но нам пора.

- Это тебе пора.

- Как же я без тебя?

- Не канючь. Жил без меня, проживешь и дальше.

- Но ты не уходи.

- Некуда.

- Вот и не уходи. Дождись меня. Тогда и решим, как жить дальше.

- Ладно тебе, балабол.

Лани влез в одежду: пиджак, джинсы, кроссовки. И кинув на выходе воздушный поцелуй Вале, поспешил к своей "реношке". Садясь за руль, неожиданно для самого себя подумал: "Израиль не Россия, что ни машина, иномарка". Тряхнул головой, изгоняя прилипчивую мысль, изначально дурацкую, и чуть не рассмеялся. Что за жизнь? Пять минут назад не то сказал, минуту назад не то подумал. К тому же, не отвязаться, давит на мозги, словно навечно там разместиться должна. И такое ощущение, словно и вчера, спускаясь к машине, подумал то же самое: "Израиль не Россия, что ни машина, иномарка". Дела! Не иначе, как следует нанести визит к психологу. Впрочем, лучше принять сто капель на сон грядущий, и все пройдет.

- К черту!

Ключ зажигания, урчание мотора, первая скорость, вторая, и - поехали. "Крепче за баранку держись, шофер".

Пространство и время - это одно целое, как доказали ученые, по подсказке Эйнштейна. Получается, что, когда мы попадаем не в свое время, нам ни в коем случае нельзя строить виллу - отберут тут же. Когда же мы попадаем не в свое пространство, необходимо помнить о своем времени и своем месте в нем, тогда никаких неожиданностей. Иначе - конфуз. На выставке - персональном пространстве маститого живописца - надо помнить себя журналистом, но отнюдь не художником, даже будь им по призванию. Нарушишь правило, начнешь толковать о недочетах в композиции, ракурсе, цветовом решении, и окажешься, того и гляди, нерукопожатым.

Лани правила знал превосходно. Он демонстративно вписывал что-то в блокнотик, стоя у той или иной картины. И вызывал лишь любопытные взгляды творческих коллег, в которых читалось: из какой ты газеты? Но немые вопросы, ясно и курице, остаются без ответа. А на изустные чего не ответить? Не секрет, хотя еженедельник именно так и называется "Секретные новости".

- И давно вы в "Секрете"?

- Порядочно.

- На ставке?

- Фрилансер.

- О новых книгах тоже пишете?

- И о старых.

- Не напишите ли о последней книге Общеровича?

- И впрямь последней?

- Гонорар за мной. И в разы больший, чем обычно.

- А я уже написал. В рубрике "афоризмы на все случаи жизни". Когда этот графоман наконец-то зароет в землю свой талант, это не вызовет лихорадки кладоискательства.

- Поговорили...

- А то нет...

- И все же предлагаю на меня работать.

- А как же Витор?

- Вышел в тираж.

- Бросьте! Час назад по телефону...

- Так то час назад... Разве у вас в тачке нет радиоточки?

- Не включал.

- На обратном пути включите.

- Что там?

- Теракт у разделительного забора на границе с Газой. Три резервиста вдребезги.

- Витор?

- Среди них, так передавали по радио.

И тут Лани с какой-то неумолимой ясностью осознал, что его томило с самого утра. Нет, не похмелье, не сопутствующая ему изжога, не какая-то неопределенность в жизни, а чувство беды. Конкретной беды. И не с кем-нибудь из посторонних, известных разве что по имени, а с Витором. Должно быть поэтому, в тот ранний час, когда он позвонил и предложил сходить на выставку, все нутро сопротивлялось этому журналистскому заданию, и проще было послать Витора по матушке, чем согласиться. И был бы он жив. Но не послал. Купился на отговорку, что Витору вырваться со службы гораздо сложней, чем ему махнуть в центр Иерусалима. Вот и махнул. Заодно и махнул жизнью старого приятеля.