Млечный путь (СИ)

— Пришел поддержать знакомого в первый рабочий день, — махнул ей рукой Шурик.

— Не волнуйся! Я не дам в обиду мужика, который, как и я, любит баб. Он молодец. Держится стоически. Даже никому еще по морде не съездил, — Галка терла на мороженое шоколадку. — Знаешь, татарчонок, самую горячую мечту гея?

— Нет, — Айрат лихо мешал в ручном блендере коктейль.

— Соблазнить натурала. Был бы ты пидором, как они, ты бы не вызвал такой ажиотаж, — Галка достала щипчикам из банки вишенку и положила ее на мороженое, — да у нас на баре за весь вечер столько сборов не было, как за эти три часа, что ты работаешь.

— Ты обещался посмотреть мое выступление, — не обращая внимания на треп Галки, сказал Шурик.

— Если Галка отпустит меня из бара, то конечно посмотрю, — улыбнулся Айрат и добавил уже худосочному блондину справа от него: — «Анальный оргазм». Надеюсь, не последний.

— Отпущу, конечно, — Галка поставила на поднос мороженое и несколько чистых пепельниц, — ты должен увидеть, что вытворяет этот малыш. И, готова поспорить, что твоя ориентация может покачнуться. Даже я иногда хочу оттрахать Шурика после его выступления, — и она вышла в прокуренный зал бара.

Ровно в двенадцать ночи началась шоу-программа. Вела ее, а вернее сказать, вел, крупногабаритный мужчина с бородой, затянутый в тугой зеленый корсет, обрамленный снизу пышной желтой юбкой. На его голове красовался кудрявый женский парик, а на его лице был умелый мейк в зеленовато-желтых тонах. Звали это чудо природы Мила Милая.

Стандартные выходы травести под песни Софии Ротару сменялись выходами других травести под Машу Распутину. Все это было сдобрено пошлыми шутками Милы и громкими рукоплесканиями подвыпившей публики.

— И апогей нашей программы… Наша маленькая, но очень сексуальная звездочка. Наш несравненный Шурик и его большой и блестящий друг.

Айрат скромно встал у стены танцпола так, чтобы не бросаться в глаза гостям, и посмотрел в центр большого зала, где был установлен пилон. Если честно, он ожидал обычного стриптиза с развязными покачиваниями бедер и дерганьем нижней части туловища, только тонкая фигурка Шурика с этим всем у него как-то не вязалась.

Свет погас, и прожектор высветил в центре зала блестящий шест. Заиграла старая песня Дэвида Боуи, и к шесту вышел Шурик. На нем было темно-синее обтягивающее трико в чешуйках зеркал, от которых по всему залу рассыпались яркие всполохи. Он медленно подошел к шесту, сделал несколько плавных танцевальных движений и вдруг быстро по-обезьяньи вскарабкался на пилон.

Все происходящее потом Айрат смотрел, затаив дыхание. Стройное гибкое тело в блестящем костюме замирало на шесте в таких позах, которые человек в принципе не может принимать в силу гравитации Земли. Сложные акробатические трюки вместе с плавными танцевальными движениями превращались в настоящее представление. Яркое и запоминающиеся.

Шурик замер, стоя перпендикулярно к шесту, музыка замолчала, и свет погас. Когда над танцполом снова вспыхнули разноцветные огни прожекторов, шест был пуст. Зал взорвался аплодисментами, а Айрат протиснулся к бару, налил в бокал колы, кинул в нее несколько кубиков льда и пошел к двери гримерки.

Шурик сидел к нему спиной, нагнувшись над столиком небольшого трюмо.

— Это было здорово, — сказал Айрат, входя в комнату.

Шурик вздрогнул, поднял голову и посмотрел на него через зеркало.

— Я рад, что тебе понравилось, — он улыбнулся и резко развернулся к нему на стуле.

— У тебя это… нос грязный, — Айрат потер свой кончик носа пальцем и поставил перед Шуриком стакан с шипящей колой.

— А! — Шурик вытер нос рукой. — Пудра, наверное.

— Если честно я думал, что ты выйдешь в женском и будешь просто раздеваться под музыку. Но ты меня удивил, — Айрат сел на стул напротив Шурика, — где ты этому научился?

— С пяти лет в спортивной гимнастике. Потом три года жил в Аргентине с родителями. Там ради прикола пошел на курсы полдэнса, — Шурик открыл флакон с какой-то жидкостью, опрокинул его на ватный диск и начал протирать лицо. После двух движений на его носу снова появились смешные веснушки.

— А как ты в Аргентину попал? — Айрат с интересом наблюдал за Шуриком. Тот уже стер с лица неяркий грим и пытался вылезти из облегающего трико.

— Отец дипломат. Сейчас он в где-то в Латинской Америке, по-моему. Мама переводчица. Но они развелись пять лет назад, — Шурик наконец справился с трико. Под ним оказались стринги, открывающие маленькую круглую попку. Айрат смутился и опустил глаза.

— Мне жаль, что родители развелись, — сказал он, разглядывая узор на паркете.

— А мне не жаль, — усмехнулся Шурик, заметив его смущение, — они никогда и не были семьей. У отца была куча любовниц. У матери тоже были любовники и любовницы. Им было просто удобно вместе. Да и я им не особо был нужен. Аргентина — единственное место, где мы были семьей. Всего три года.

— Ты с ними видишься? — осторожно поднял глаза Айрат и облегченно выдохнул, увидев Шурика в банном халате.