"Млечный Путь, Xxi век", No 3 (40), 2022

Партийные толкователи нашли в подтексте хитрый еврейский смысл и расшифровали Кремлевскому руководству подтекст, с хитрым еврейским смыслом - одновременно. И те, посовещавшись, оставили его в штанах, и без последствий. Хотя не простили... В подтексте с хитрым еврейском смыслом углядели - намек... тонкий намек на толстые обстоятельства. Мол, даже располагая Моисеевой медалью "За штурм горы Синай", Хайле Селассия Первый не наградил бы ею товарища Брежнева, Леонида Ильича, пока еще героя менее знаменитого участка суши - всего лишь Малой земли.

Не его ли стараниями наследника Соломона Мудрого отлучили от власти? Перемудрил, братец-король!

Хайле Селассия Первый кончил дни свои под домашним арестом, чувствуя себя изгнанником в собственной стране. Кончил дни в одиночестве, так и не допетрив: почему идиомы амхарского языка в переводе на доступные идиомы русского столь сильно повлияли на его жизнь и благосостояние?

Он ведь имел совершенно иное в виду, не оскорбительное для дружеского советского народа, самого читающего в мире произведения классиков Марксизма-Ленинизма, когда говорил: "Но ведь и то, что имеется, не всегда покажешь".

Он имел в виду Ковчег Завета, да-да, тот самый, библейский, который путешествовал с Моисеем и его соплеменниками сорок лет по пустыне.

Как гласит предание, Ковчег Завета вместе с Моисеевой медалью был вывезен царицей Савской в Эфиопию, где, в глубокой тайне, не выставляемый на обозрение вороватого люда, и хранится по сей день - в одном из храмов.

Евреям это известно.

Эфиопам это известно.

Русским, вернее их партийным пастырям, это неизвестно.

Им неизвестно, а страдать, известно кому.

Из глубины телевизионного тумана выплывали в черном свечении зрачки Хайли Селассия Первого и, словно космические дыры, затягивали в стремительно вращающийся туннель. Сознание, не концентрируясь на мысли, с невероятной скоростью космического аппарата проносилось по антрацитному коридору и приземлялось в солнечном круге, по ту сторону шизофренического пространства. Иначе не скажешь, когда оглядишься - оазис, пальмы, эбонитового цвета служанки, король в тяжелых парчовых одеждах и легких сандалях на босу ногу, белесый переводчик в шляпе и парусиновом костюме, туфлях и галстуке...

Сидя на кушетке, у стола с восточными сладостями, Хайле Селассия Первый мученически всматривался, в поисках загадочной русской души, в текст Кремлевской, подаренной со значением книги "Арап Петра Великого". И ни фига там не видел!

Нет, чтобы преподнести, согласно протоколу, булатный ятаган с изумрудом на рукоятке, либо хоровод отглаженных и постиранных комсомолок, вручили художественное произведение. В придачу с толмачом. Толмач Вася, так себе, пухленький, сдобненький, еще из лейтенантов - не зачерствелых полковников, чести не прибавляет, но и не умаляет. А книга... не столько книга, сколько название "Арап Петра Великого" задевает династическое достоинство гордого абиссинца, пра-правнучатого племянника Абрамки Ганнибала, раба и крестника Петра, а по другой ветви раскидистого генеалогического дерева, поди, родственника и самого автора повествования А.С. Пушкина.