MMIX - Год Быка

Нам осталось ещё раз вернуться к 23 главе, чтобы обнаружить параллели с последними годами Иудейской войны. Сразу же замечаем, что иродианские приближённые Веспасиана создают ему на основе мессианских мотивов Ветхого Завета миф о великом владыке мира, который должен выйти из Иерусалима, как его победитель. То есть в отличие от Нерона он не просто воплощение римского Бога, но и «иудейский мессия» для масс-медиа своего времени. В этом смысле Веспасиан становится антитезой Христу на ещё более высоком уровне.

Одновременно с приготовлениями Веспасиана и Тита к осаде Иерусалима, город становится центром притяжения пассионарных иудеев из всех провинций империи кроме, разумеется, христиан. В этом смысле иерусалимский храм, осквернённый революционерами, становится антитезой христианской церкви. Палачи и разбойники, убийцы и насильники, как и невинные жертвы идеализма – вся антихристианская пассионарность Иудеи и диаспоры устремилась к расположенному уступами, гигантской лестницей великому городу. Последними по этой лестнице поднимутся военачальник и его расторопный помощник – Тит и Иосиф Флавии.

В ходе этого завершения Надлома должно произойти разделение раздвоенной души города. Та часть, которая прочно привязана к внешнему, земному Иерусалиму как месту, где только и возможно общение человека с Богом, оказывается в роли жертвы и одновременно убийцы своего детища. Другая же, интровертная часть иудейской «творческой среды» получает опору в Апокалипсисе, который возвещает о превращении города-невесты в эфирное тело «небесного Иерусалима». В 23 главе сообщение об убитом ребёнке Фриды становится напоминанием для Маргариты о виденном ею в «хрустальном глобусе». Точно также жертвы во время осады Иерусалима не могли не напомнить иудейской общественности о стихах Апокалипсиса. Для тех, кто принял правду этих образов, включая «небесный Иерусалим», стихи Апокалипсиса могли стать спасением.

Падение Иерусалима соответствует аллегории кровавой ванны, которую принимает героиня после встречи всех гостей. Но это ещё не завершение Великого бала у Веспасиана. Вместе с остатками революционной армии иудейская смута выплеснется на окраины Иудеи, а затем пленники триумфаторов Флавиев в скорбном молчании будут стоять на площади в Риме. Согласно древней римской традиции на глазах участников Бала должен быть публично казнён один из предводителей восстания, олицетворяющий всех мятежников. Этот великий триумф римской власти, разрушившей иерусалимский храм как очаг непримиримого сопротивления, захватившей ковчег и Тору, – всё это должно было, по замыслу власти, привести к умиротворению евреев и успокоению страстей. Однако истинным результатом этого стал палингенез родоплеменных войн, падение до уровня племенных божков не только иудейского, но и римского Бога. Так что настоящим победителем из Иудейской войны вовсе вышел не «мессия» Веспасиан, а живой дух Иисуса Христа, воплощённый в Евангелиях, в том числе в наполненном символическим содержанием Евангелии от Иоанна. Неважно, написал ли его сам лучший ученик Иисуса или кто-то из его последователей. Важно, что создание этих книг завершает рождение христианства. Евангелия становятся той символической чашей, из которой может напиться каждый – независимо от владения тайными языками христианства.

Идеи христианства одержали победу и над ветхозаветными идеями, и над римской властью по одной единственной причине – апостолы стремились найти такие религиозно-философские решения, которые бы восстанавливали, утверждали достоинство каждого – иудея и язычника, римлянина или провинциала. То есть всё дело в любви к людям, не ограниченной национальными, сословными или конфессиональными границами. Этот принцип, необходимый для подлинной победы, не так легко выполнить. А ещё сложнее будет дождаться плодов одержанной победы, когда сохранённое зерно попадёт, наконец, в действительно благодатную почву.

После всего рассказанного Автором будет глупо утверждать, что нас не касаются дела этих давно минувших дней. Слишком уж много параллелей между древним Ершалаимом и современной Москвой мы обнаружили в ходе нашего исследования. Так что нам не стоит спешить радоваться по поводу очевидных проблем новейшего Вавилона – таких же, какие были у Рима времён Сенеки и Нерона. Мировой кризис и крах долларовой системы сами по себе никому не дадут освобождения, но могут стать соблазном для самоубийственной смуты, о которой мечтают враги свободы.