MMIX - Год Быка

Роман, который начался гибелью редактора и главы Массолита, завершается происшествием, которое должно пародировать гибель издательских технологий. Раскрою ещё один секрет библейской символики, в которой морские или ручные суда могут означать учения или теории, позволяющие не утонуть в бурных волнах фантазии. Выброшенное на низменный берег судно – это безбедное завершение существования какой-то прикладной теории, связанной с литературными текстами. Ясно, что это уже очень отдалённые последствия. Если начало второй главы отстоит от нашего времени на 80 лет назад, то и конец 31 главы может соответствовать событиям конца нового века. Так что нам остаётся только гадать, что за тихая пристань издательской деятельности закончит свою работу вместе с теорией. Разве что единственная жертва – убитая галка сможет нам что-то подсказать? Галка, галочка ассоциируется у нас, прежде всего, со школярством или иной формалистикой. Так что речь здесь может идти об издании учебников и о педагогической теории их составления.

Есть и более широкое толкование в рамках заданного русла движения мысли. В библейском символическом языке морской корабль уподобляется фундаментальной теории, которая позволяет чувствовать уверенно в любых проливах, бухтах и открытых пространствах предметного моря информации. Кроме фундаментальных наук существуют эмпирические теории, которые можно сравнить с каботажным или речным судном, которое придерживается твёрдой почвы видимых берегов. А вот речной трамвай – это не только постоянное русло течения, но ещё и установленный маршрут.

Речь идёт о вполне определённом классе эмпирических теорий, которые правильнее назвать теоретическими дисциплинами, содержащими нормативные предписания. К таким дисциплинам относятся гуманитарные теории, служащие скрепами социального порядка – политология, юриспруденция, экономика, педагогика, психология. Поэтому слетевшие кепки пассажиров речного трамвайчика могут означать утраченный авторитет таких дисциплин, а последнее пристанище в болотистой низине – маргинальное существование в отдельных особо консервативных странах. Заодно такое толкование подтверждает уже найденный ранее смысл симметричного трамвая из первых глав Романа. Превращение на рубеже 1920-30-х годов гуманитарной науки в догматическую дисциплину, отданную в руки задорных комсомольцев – это и есть суть той «культурной революции», потребовавшей отрезания головы Берлиоза – изоляции лучших ученых, писателей и философов.

Следующая 32 глава опять, как и финальные стадии первых двух рядов, заслуживает отдельного подробного рассмотрения в смысле ответов на главные вопросы. Но именно поэтому стоит сейчас завершить все формальности в смысле обязательных параллелей и взаимосвязей. Ясно, что небесная линия сюжета 32 главы параллельна не сеансу чёрной магии в 12 главе или событиям в пятом измерении в главах 22-23, а первой части главы 13, общению ученика с духом Мастера и общению Маргариты с Воландом в 22 главе. Последовательность прощания со свитой Воланда в 32 главе соответствует порядку появления Коровьева, Бегемота и Азазелло перед Маргаритой в 22 главе. Да и вся финальная глава описана тоже глазами Маргариты.

Прощание с Пилатом – это уже симметрия с концом первой главы, где мы впервые услышали от Воланда: «– Всё просто: в белом плаще с кровавым подбоем…» Кроме того, 32 глава является ещё одним быстрым повторением всего третьего ряда глав (21-32). Поэтому черепки разбитого кувшина и невысыхающая чёрно-красная лужа – это и отсылка к 25 главе, где описано начало вечных переживаний героя романа мастера. Впрочем, будет правильнее рассмотреть эти связи с текстом предшествующих глав, когда будем искать ответы на каждую из загадок завершающей главы.

Первая глава символически посвящена вопросу о Боге или, иначе, вопросу о существовании совершенства и о необходимости стремления к нему. Для ответа на этот первый вопрос и были необходимы все остальные тридцать вытекающих из него вопросов и тридцать промежуточных ответов. Теперь мы должны задать себе последний, 32-й вопрос и дать на него ответ. Когда все формальности улажены и городская суета осталась далеко позади, можно начинать думать о главном. Образы закончились, дальше остались только идеи.

65. Семь строк и четыре послания