Мне 40 лет

Конечно, это было обломом, но семью надо было кормить. Я думала, что скоро муж придёт в себя, найдёт нормальную работу, всё образуется, но… время шло. Постепенно я так погрузилась в гонку за деньгами, что стала с неудовольствием замечать, что Саша не берёт на себя полного объёма домашнего хозяйства.

Как всякий не реализующийся человек с амбициями, из лёгкого и остроумного он превратился в брюзжащего и поучающего. Уже потом я узнала, от психологов, что если один из супругов начинает хорошо вписываться в новую экономику, а другой — плохо, второй бессознательно тянет первого ко дну. Не из злого умысла, а из страха ощутить себя неудачником на фоне успешности близкого.

Брак был в кризисе, это видно из пьесы «Дранг нах вестен», которую я тогда написала о движении русских к западным моделям жизни. Это была первая моя пьеса, страшно не понравившаяся Саше. Обычной угрозой семье был персонаж треугольника, и мы научились отыгрывать это. Когда третьим оказался экономический шок, мы растерялись.

А тут приехал молодой немец, предложивший принять участие в организации каравана культуры; и крохи, которые он платил в течение года, в переводе на наши деньги гарантировали семье стабильную жизнь. Конечно, мне тоже казалось, что несолидно действующему писателю бегать по организации даже такого благородного дела, но выхода не было. Многие люди моего круга в это время просто пошли мыть полы, возить шмотки из Турции и сидеть с детьми новых русских.

В это время альманах «Современная драматургия» напечатал мою пьесу «Алексеев и тени», прежде напечатанную в альманахе «Тёплый стан», а театр-студия «Дети райка» начал делать спектакль по «Виктории Васильевой глазами посторонних». Обаятельная главный режиссёр Неля Клеменко в головокружении от успеха по поводу того, что сумела выбить из муниципалитета собственный театр, решила сама ставить и сама играть главную роль.

Вид ничем, кроме критики правительства, не занятого мужа раздражал; и я убедила Нелю Клеменко дать ему небольшую роль в моей пьесе. А поскольку я ещё и планировала организацию фестиваля женского искусства, то предложила Сашу главной режиссёрше молодого оперного театра. Та прослушала, осталась довольна и взяла на Берендея в «Снегурочке». Пока я носилась и зарабатывала деньги, муж репетировал в моей пьесе героя-любовника и пел Берендея в золотых сапогах за символическую зарплату.

Всё и было бы стабильно, все и были бы при деле, но он комплексовал, а я стала ловить себя на том, что отношусь к собственному мужу как к одной из проблем. Побыстрей накормить, побыстрей выслушать, побыстрей дать задания и побыстрей убежать к главному в жизни.

Два автономных партнёра в семье должны создавать друг другу психологический и прочий комфорт, но при этом не паразитировать друг на друге эмоционально. А когда один целый день работает, а другой целый день готовится к его приходу, пара не может быть психически стабильной. Всё это я понимаю теперь, а тогда просто зверела. И то, что муж не только не может зарабатывать деньги, но ещё и изо всех сил мешает делать это мне, казалось садизмом. Он заявлял, что я слишком много трачу, бессознательно сопротивлялся реальным ценам, сравнивая их с застойными. И когда я сообщила, что у нас долгов на огромную сумму, произнёс сакраментальную фразу, в основном решившую судьбу брака: «Я этих долгов не делал!».

Теперь, когда ко мне обращаются за психологической консультацией, я объясняю, что существует «абберация ценового сознания в маргинальной ситуации». Но тогда я не была так подкована, восприняла это как партнёрское предательство и ответила, что мои эрогенные зоны после такого заявления отключились от розетки и спать я с ним больше не смогу никогда. Я никоим образом не связывала в жизни секс с финансами, но грубые подставы делали для меня мужчину сексуально непривлекательным в принципе. Вероятно, это такая форма защиты. Как говорят англичане, «если человек обманул меня однажды, значит, он плохой человек. Если человек обманул меня второй раз — значит, я глупый человек». В нашем союзе сексуальная компонента была определяющей. Я вообще долгое время была убеждена, что людям в принципе нечего делать вместе, если им неинтересно в постели.

Муж начал ответную войну. С поздним приходом, с запахом дешёвых цветочных духов. Помнится, я и разборки толковой не устраивала, поскольку интересен был его следующий ход. Он начал изображать сложные внутренние метания и делать многозначительные заявления, что некоторые думают только о деньгах, а вот другие — о духовности.