Мне 40 лет

Вопрос об исключении именно Петра и Павла выглядел совершенно нелогично — пили-то все мальчики. Когда меня вызвали на педсовет и объявили об аморальном поведении сыновей, я не стала дискутировать, угрожать и торговаться. За плечами была война в прошлой школе, я не могла подвергать сыновей новой обструкции профнепригодных дур. И я забрала документы детей.

Рухнула последняя зона семейной стабильности. Плюс к поискам себя в новой ситуации и к поискам заработков добавились поиски новой школы, которая бы отвечала нашим запросам. К счастью, на базе Дворца пионеров начали организовывать лингвистический лицей, и Петра и Павла пообещали взять туда при условии, что в сентябре они сдадут собеседование на английском.

Я осваивала перестроечную страну и незамужнюю жизнь одновременно. Крыша съезжала от количества внезапно разрешённого. Пошла полоса, в которой все проекты одобрялись и реализовывались. Никто не контролировал оценками и замечаниями.

Все вокруг бросились заниматься бизнесом, но, с одной стороны, деньги не заводили меня, с другой, я была чистоплюйкой и видела, что это связано с махинациями. Я понимала, что свобода — серьёзное испытание для советского человека, и старалась осторожно взбираться по её ступенькам; много народу возле меня неслись наверх сломя голову и с криком падали вниз, поскользнувшись, ломая руки, ноги и позвоночники.

Все истерически быстро становились православными или иудеями, дворянами или дианетиками, депутатами или бомжами, меняли сексуальную ориентацию, образ жизни и образ самих себя.

Глава 28 ОБЖИВАНИЕ СВОБОДЫ

Женщина кормит младенца грудью, рядом другой ребёнок сидит на горшке, в углу третий — обкурился травкой, на диване — пьяный муж, вокруг горы грязной посуды и грязной одежды. Свободной рукой набирает телефонный номер одинокой подружки. Та лежит в ванной, в руке — мобильный телефон, на лице — маска. Многодетная мать: «Как представлю, что ты там одна-одинешенька, сердце кровью обливается…» (Анекдот).

По природе отношения с мужчиной я симбиотик. То есть, вступая в отношения, как на самый долгий, так и на самый короткий срок, эмоционально включаюсь на партнёра по самую макушку. Другой вопрос, что у меня получалось делать это сразу с несколькими — таково свойство психики: есть люди, которым одного человека трудно любить, а есть люди в пространство любви которых вмещаются многие. Кроме того, я умела относиться к любви как к механизму восстановления энергии.

Но половые радости, которые прежде, как философский камень у алхимика, обращали жизнь в золото, отвернулись от меня. Мужчины перестали мне нравиться, я стала фригидна, как надувная кукла из магазина «Интим», и общение со мной могло снизить самооценку любому сексуальному гиганту. Головой я понимала, что это чувство вины за разрушенную семью, понимала, что нужно время, — и отвлекалась на всякую белиберду.

В частности, одна из моих бывших приятельниц-литераторш занялась благотворительностью, точнее, подростками из неполных семей. И основала «Рога и копыта» в американском варианте. Внешне все выглядело пристойно, и я вошла в некий совет директоров; а мои дети, приобретя статус подростков из неполной семьи, стали опекаемыми. Вся интрига состояли в том, чтобы принять здесь подростков из неполных американских семей с их наставниками и отправить туда собственных.

Короче, ко мне заселились толстый десятилетний негритёнок по имени Ленин и его малахольный наставник Джон. Дедушка негритёнка был троцкистом, что не редкость: в бедных американских кварталах каждый второй Ленни, то бишь Ленин. Ленин разговаривал так, что я, совсем плохо говорящая по-английски, не понимала ни слова. Это был самый хамский ребёнок, которого я видела в своём доме. У него не то что не было никаких навыков, он и не знал, что они бывают, хотя его папаша не кололся в притоне наркотиками, а владел магазинчиком. Правда, мама давным-давно исчезла в неведомом направлении.

Накормить Ленина было невозможно, гастрономический интерес у него был только к сникерсу и кока-коле. Меня заранее предупредили, что у Ленина больны все органы пищеварительного тракта. Малахольный Джон бесконечно гонялся за ним с очередной таблеткой и иногда одерживал победу. Негритёнок ничем не интересовался и ломал всё, что попадало под руку. Его главным развлечением было сидеть перед барабанами моего Пети и тупо бить в них часами. Через неделю нас трясло от Ленина, парень не умел даже спустить за собой воду в туалете.