Мне 40 лет

Я привыкла к любым выходкам матери и брата, но тут почему-то сдали нервы, я вышла в кухню и заревела. Муж спросил, что случилось, я наябедничала. Муж зашёл в комнату к брату и сказал совершенно нетипичную для себя фразу. Он был из тех, кто даже в школе никогда не самоутверждался в драках, а демонстрировал силу, кладя всем руку. Отец Саши был мастер спорта по гимнастике, а сибирский дядя, Геннадий Ащеулов, входил в сборную СССР по штанге. Отличная спортивная форма считалась в семье хорошим тоном, и Саша вечно бегал, прыгал, боролся и поднимал вес на студенческих олимпиадах во всех своих учебных заведениях. Брат же, наоборот, вечно поднимал гири и растил мускулы с целью набить морду гипотетическому обидчику.

— Если ещё когда-нибудь в жизни ты оскорбишь мою жену, — сказал Саша, — ты получишь по морде так, как никогда не получал.

Брат мгновенно вскочил с постели и затеял драку. Зрелище двух гриппозных накачанных мужиков, выясняющих отношения вручную на глазах у малышей, наблюдающих этот боевик через стеклянные двери из холла, привело меня в такой ужас, что пружина лопнула.

— Хватит, — сказала я матери, потому что не понимала, почему она требует, чтобы брат как амулет сопровождал меня всю жизнь. — Сейчас я ловлю такси, он уезжает в свою квартиру и больше не переступит этого порога.

— Ты предала брата ради мужа, — резюмировала она. — Я уезжаю с ним, и ты больше никогда меня не увидишь. У тебя дети, и у меня — ребёнок!

После зачистки местности от родственников Даша легко заняла их должности профессионально больных и профессионально несчастных, но у нас с ней была ещё и общая светская литературная жизнь. Мы могли болтать ночи напролёт, планируя новые похождения и обсуждая старые. Правда, после этого она спала до обеда, а я вставала с утра с детьми и впрягалась в бурлацкую лямку близнецовой мамаши, в которой всё, что касается ухода за одним ребёнком, умножается не на два, а на четыре. Но я была молодая, могла свернуть горы.

Итак, оставшись вдвоём, мы с Дашей взяли листок бумаги и с весёлым цинизмом написали список запланированных на месяц романов. Конечно, жизнь подкорректировала его, но многое успелось. Не то чтобы сексуальная разнузданность не давала мне покоя, но, просидев почти два года с детьми в спальном районе без своей среды с редкими вылазками в Дом литераторов, я понимала, что если не устрою римские каникулы, то свихнусь или заболею.

Я обожала детей и мужа, была перфекционисткой в домашнем хозяйстве, успевала писать пьесы и сдавать зачёты, но физиологически не могла превратиться в кухонно-педагогический компьютер, на экране которого ежесекундно мелькает список сделанного и не сделанного, купленного и не купленного, вымытого и не вымытого, вылеченного и не вылеченного. Соседки, мамаши сверстников моих детей, пренебрегая подобной логикой, постепенно превращались в клинические существа с тяжёлым взором скота, идущего на бойню. Они целый день стояли в очереди, у плиты, у стиральной машины, у гладильной доски, бегали по дому с тряпкой и пылесосом. Уже почти ненавидели собственных детей и всё время дёргали их, орали, запрещали землю, лужи, возню и лазанье на деревья. К вечеру они дожидались «сверхчеловека»-мужа с работы, снова орали на детей, потому что «папа устал», метались у стола с тарелками, смотрели кино «про любовь» по телевизору и ложились с мужем в постель, о чём потом отзывались с большим омерзением.

Однажды я наблюдала свою интеллигентнейшую соседку в универсамовском бою за расфасованное мясо. Она крошила толпу как десантник пехотинцев — с боевым визгом и таким лицом, которого я испугалась. Я знала, что это не последнее мясо в её жизни, холодильник соседка всегда набивала на три недели вперёд. Просто это было единственное место, где она позволяла себе не сдерживать накопившуюся агрессию. Она шла в универсам, как в тренажёрный зал. И всё это почему-то гордо называлось «я замужем, и муж меня обеспечивает».

Глава 12 ОТРЫВ

Наш брак был счастливым настолько, насколько может быть счастливым совковый брак. Я не верю в существование «второй половины», потому что ощущаю себя целым существом, а супружество считаю вопросом страсти, такта и партнёрства. Мы оба не знали, что такое семья, при том, что семьи наших родителей считались удачными браками своего времени. В их моделях женщина доминировала, хотя и в разных сценариях, но родительские супружества существовали в логике выживания и выстаивания вместе со всей социалистической горячкой. Вопрос, «реализуюсь ли я как личность подле этого человека», там не вставал в принципе. А я планировала «реализоваться». По психотипу я могла построить в шеренгу кого угодно, но Саша был упрям как баран; греческая и украинская кровь образовали в нём монолитный хребет. Низкая самооценка, устроенная родителями, и высокие творческие амбиции, не посаженные на умение работать, делали его не простым партнёром.