Мне больно, Олег!

Россыпь черных капель попадает на напряженные соски, нежную кожу живота, особенно много на лобок, и все они огненные, горячие, нестерпимо горячие, невыносимо, что же он делает! Там же будут ожоги! Я дергаюсь, пытаясь удержаться на месте, но не получается. Верчусь, окропляемая огненным дождем, а потом Олег жестко прижимает меня локтем к столу, положив его на живот, предупреждает:

– Не орать. Иначе получишь кляп.

И обильная струя воска льется мне прямо между ног, обжигая клитор, заливая половые губы, стекая к анусу. Я не кричу! Не кричу только потому, что крис застрял в горле, перекрыв его. Я дергаюсь, упираясь ногами и пытаясь сбросить с себя Олега, а он вдруг отпускает меня и разворачивается. В его глазах пылает такое пламя! Он жадно смотрит мне в лицо, держа одной рукой свечу, а второй снова взламывает застывший воск и врывается внутрь меня с развратным хлюпаньем. Мое тело течет, словно пытаясь залить пожар, устроенный этим человеком.

– Тише, девочка моя… – с улыбкой голодного волка мурлыкает Олег. – Не дергайся. Терпи.

На этот раз капли падают медленно. Прямо у меня на глазах. На мою грудь, на самые вершинки сосков. Каждая тяжелая капля, будто взрыв.

Одна. Вторая. Пальцы внутри меня начинают двигаться, нанизывая меня на себя. Третья. Я открываю рот и тяжело дышу, не отрывая взгляда от огонька свечи. Олег наклоняет ее… Кап!

Ах!

Пальцы застывают. Я хнычу, потому что остается только боль. Не хочу так! Хочу еще!

Тянусь губами к Олегу, и он снова ловит мое дыхание, проливая жидкий огонь на ключицы. Мне жарко, кожа пульсирует, я горю… я… могу это вынести. Могу!

– Молодец, – говорит Олег мне в губы, и я вижу, что его зрачки расползаются по всей радужке, заполняя ее по самые края. – Молодец. Ты мне нравишься.

Его дыхание обжигает не хуже воска, я скулю в нетерпении, то ли желая еще, то ли передышки. Кожа горит, пересохшие губы молят о поцелуях, но Олег больше не чередует ласку и огонь.

Он как-то быстро меняет одну свечу на другую, вторую на третью, я почти не замечаю, когда он успевает, лишь ощущаю изменение температуры. Вот кусает огнем черная, вот заливает жаром красная, а вот… касание воска такое нежное, что я распахиваю глаза от удивления и вижу, что в руках у него белая.

Капли почти ласкают.

Тепло разливается по телу языками бархатного воска.

И в противовес этому вместо нежного поцелуя я вдруг чувствую зубы на своей шее.

Олег сжимает их сначала слегка, а потом все сильнее и сильнее, так что в какой-то момент я забываю даже о том, как горит кожа под коркой воска и начинаю его отталкивать. Он же перекусит мне артерию!

Вместо ответа Олег резко бьет ладонью по моей груди, хлестко и больно. От неожиданности я подтягиваю ноги, чувствуя, как колет нежную слизистую от осколков воска между ног.

Олег отрывается от моей шеи, и я пугаюсь его взгляда.

Он смотрит как зверь.

У которого отобрали добычу. Только что не рычит.

Олег- 9

В висках пульсирует бит. Словно я в клубе, где вечно бьются о кости басы, пронизывают тело, заводя извечный ритм сердцебиения до тахикардии. Сначала медленно, настраиваясь, потом все быстрее и быстрее.

Я как-то был на одной камерной вечеринке в частном доме, где можно было все. Никаких ограничений. Только пусть все останутся в живых, а если нет, то и это не проблема. Человек, который ее устроил, был на такой вершине, что его фамилию говорили шепотом.

Среди сильных мира сего таких, как мы, много. То ли пресыщенность, то ли желание мучить людей само собой возносит на вершину. Может быть, всего понемногу. А, может, среди Вась с тракторостроительного тоже полно садистов, но никто не решается дать себе волю.

Этот же человек мог позволить себе купить настоящих рабынь, которых никто не хватится, если они внезапно исчезнут с лица земли.

На антураж он тоже не скупился.

И на персонал. В том числе на диджея, который умел делать музыкой какое-то шаманское колдовство. Центральным экшеном был какой-то стилизованный ритуал. В душном и без того подвале зажгли вонючие травы, вдоль каменных стен вставали из-под пола стены огня, и бассейн посреди помещения только что не закипал от жара. И музыка. Барабаны и духовые. Сначала вот так медленно. Танцующие девушки в мокрых длинных платьях извивались с закрытыми глазами, и их всех хотелось трахнуть.

Потом быстрее. Разгоняясь до пульса. Под ногами вибрировал камень. С потолка лилась вода, легкие заполнял запах благовоний и женского секрета.

Потом быстрее пульса. Девушки скидывали платья и начинали танцевать что-то дикое и первобытное. Их хотелось схватить за волосы и насадить на себя, продолбить насквозь, жестко вытрахать, залить спермой, заставить понести своего ребенка. Будто мы и правда в древних временах, когда лучшим афродизиаком была женщина, беременная от тебя.