Мне больно, Олег!

Мне уже не терпелось. Все тело жгло и саднило, но дело было не в этом.

– Раздевайся, – скомандовал я.

Она помедлила несколько секунд, и я с наслаждением провел кончиком дубинки по ее бедру, нырнул в расстегнутый ворот куртки и приподнял им ее подбородок, чтобы она посмотрела на меня.

– Я что, тихо сказал? Или неясно?

Ксюша под моим взглядом потянула молнию кофты вниз, открывая свою молочно-белую кожу и аппетитную грудь, в которую сразу захотелось вгрызться зубами. Но это мы еще успеем.

– Все снимай, – скомандовал я.

Ксюша повела плечиками, выскальзывая из кофты. Я схватил ее и отбросил в сторону. Она сжалась и обняла себя руками за плечи, скрывая грудь.

Я дубинкой отвел ее руки от груди и полюбовался на стоящие соски.

– Штаны, – скомандовал, жалея, что не могу сжать ладонью ноющий член. Очень уж было зрелище соблазнительное, но жестокий садист, который одной рукой дрочит, а другой лупит выглядит глуповато.

Она наклонилась, стягивая резинку спортивных штанов до колен. Белья под ними не было. Не успела, что ли, надеть? Тем лучше.

Стоптала ткань и сама откинула в сторону, оставшись стоять посреди казенной комнаты совершенно голой. Волосы занавешивали лицо, и я не видел, что она чувствует. Но ощущал. Как ощущал ее в тот момент, когда она вошла к нам с Ингой.

В ней был страх и дрожащее возбуждение. Я чувствовал его запах. Ей нравилось.

Я сделал шаг к ней и провел дубинкой по бедрам, словно лаская. Огладил грудь, кончиком надавил на соски. Она была словно продолжением моей руки и безумно возбуждала.

Провел между ног, принуждая Ксюшу расставить их шире и потер промежность.

Дубинка выскользнула оттуда слегка влажная. Что ж, я не ошибся…

– Повернись спиной!

Ксюша послушно развернулась, зябко переступая голыми ступнями по бетонному полу.

На этот раз я играл гораздо меньше. Просто провел дубинкой между ее ягодиц, снова огладил, а потом легко, без замаха, шлепнул по заду.

Ксюша вскрикнула и попыталась отскочить к стене.

– Прижмись к ней грудью, – велел я. – Разведи руки в стороны.

Она послушалась.

– А теперь, держись.

Я не бил в полную силу, незнакомый девайс, но смачные резиновые удары отдавались во всем теле дрожащим наслаждением. И Ксюша вскрикивала все громче и громче с каждым ударом, уклонялась, но неизменно возвращалась обратно за следующим.

– Нагнись и прогни спину.

Она оттопырила зад, стараясь все еще держаться ладонями за стену. На этот раз я тер ее между ног глубже и сильнее, а потом, когда она уже начала всхлипывать, ввел в нее кончик дубинки, шагнул вперед, вонзая ее глубже и шепнул ей на ухо:

– Я выебу тебя этой штукой так, что ты потом не захочешь ни одного живого хуя. Согласна?

– Да! – Выдохнула моя сладкая, моя когда-то совсем невинная девочка.

Пришлось отвечать за базар.

Она извивалась, оттопырив попку, пока толстая дубинка сновала в ней. Руки аж сводило от желания вогнать ее на полную длину, но тогда Ксю точно потеряет ребенка, а я…

Я замер на полувздохе, нанизав мою девочку на черную резиновую херню.

А потом медленно извлек ее.

Подошел ближе.

Развернул Ксюшу лицом к себе и надавил на плечи, вынуждая опуститься на колени. Она оказалась сообразительной и без всяких просьб высвободила мой член и сразу заглотила его почти целиком. Я взвыл от прострелившей тело молнии, резкой и сладкой. Нежные губки моей девочки сновали по стволу вверх-вниз, отправляя меня в рай досрочно. Но мозг еще немного работал.

– Никакого аборта, – сказал я. – Я передумал. Будешь рожать мне каждый год. Десять детей. Двадцать. Сколько выносишь. Я хочу ебать тебя как беременную самку, хочу лупить тебя, жечь, резать и протыкать. Ты должна быть только моей!

Она наверное хотела что-то ответить, но я вогнал хуй ей в горло по самые яйца и пока ее корежило от рвотных спазмов, спустил в нее всю накопленную сперму, вдавливая ее затылком в холодную стену.

Когда мы наконец вернулись, все уже было кончено.

Санек и пара его друзей лежали на полу вместе с полицейскими, в комнате толпились еще парни в форме полиции, и я заметил лысого чувака, друга Андрея.

– Ну привет, тезка, – я ухмыльнулся и пожал его руку. – Позаботитесь о наших друзьях?

– Обязательно, – ухмыльнулся тот. – Выебем в прямом и переносном смысле. Хочешь, приходи участвовать.

– Нет, спасибо, мне есть, кого ебать, – и я прижал к себе Ксюшу.

Дома нас ждали долгие разговоры и много-много боли для моей девочки.

ЭПИЛОГ

Я услышала шаги за дверью и быстро опустилась на колени.

Олег вошел и замер.

Ему не привыкать ко всякой дичи, но я еще никогда не встречала голой, перетянутой кожаными ремнями с заклепками и с поводком в зубах.

Говорят, помада была сначала изобретена для подкрашивания сосков. Я вернула ей эту функцию. А губы красить не стала. Только глаза, чтобы тушь стекала по щекам.

Поводок был узким, тянущимся, из хорошей кожи. Я проверила его, пару раз стегнув себя саму по руке. Больно. Остро. Сладко.

Покупать это все пришлось, конечно, в другом магазине, в мамином.