Мне бы в небо

— Я должен буду вернуть эту штуку, — говорит он. — Если можно, я подожду, пока вы закончите.

— Вы помогали женщине, которая остановилась в этом номере?

— Конечно.

— Как она выглядела? Поведение? Колебания атмосферы?

Лицо коридорного застывает. Он не проболтается. Я знаю, она делала ему непристойные предложения.

— Все было нормально, — отвечает он.

— Она не просила о специальных услугах?

Тупик. Два самца-примата критически оценивают друг друга. Вытаскиваю бумажник, набитый визитками, на которые я никогда не смотрю и, возможно, в конце концов просто наклею в альбом.

— Не хочу портить сюрприз, — говорит коридорный.

— Я не люблю сюрпризы. Мне их и так хватает.

Он берет двадцатку и немедленно прячет — этакий Гудини.

— У вас сегодня день рождения?

— То есть?

— Много свечей и много цветов. И прочие сентиментальные штуки. Хотя довольно клевые. Названия магазинов. По-моему, она собирается устроить вечеринку. Хотя ничего дурного. А еще — массаж плеч.

— Вы оказываете гостям такую услугу? Надеюсь, плечи массирует не стриптизер.

Он ухмыляется.

— Эта женщина — не моя жена. Можете спокойно рассказывать.

— Мне нужно вернуть инструмент. Он для моего шефа все равно что правая рука.

Я запираюсь в ванной с закрытым чемоданом, пристраиваю его на раковине и начинаю ковыряться сначала в замке, потом в шарнирах. Что-то трескается и щелкает. Я кладу чемодан на пол, всовываю мысок ботинка под крышку и обеими руками дергаю ее вверх. Она поддается.

Я оставляю чемодан лежать открытым, отпускаю коридорного, закрываю глаза, чтобы подумать, а потом достаю из минибара три крошечных бутылочки виски и выливаю их содержимое в стеклянный стакан на раковине. Осторожно, по-прежнему мыском ботинка, выталкиваю «это» из чемодана на пол, пушистым брюшком кверху. Мистер Плюш.

Я выбросил этого мишку много лет назад. Он вернулся. Лоб продырявлен, за ухом торчит белая вата — в том месте, где вышла пуля. Его убили.

В КСУ такие штуки называют «средством от депрессии», но жаргонное название куда лучше — «обжималки». Например: «У бедняжки была истерика, она визжала и выдергивала ящики из шкафов, но я дал ей обжималку, и она успокоилась». Это вовсе не всегда мишки, даже не всегда мягкие игрушки. Брок Стоддард из «Интерсурса», который консультирует крупных финансистов, дает не в меру эмоциональным брокерам куски известняка размером с бейсбольный мяч и советует жать и давить, пока камень не рассыплется в пыль. Бекки Гарсак из «К. К. Каррера» предлагает глину для лепки. Некоторые консультанты вообще не используют обжималки, но большинство все-таки предпочитают мягкие игрушки — например, пухлого коричневого щенка, который сидит на кушетке как деталь офисного интерьера до той минуты, когда у какого-нибудь бывшего менеджера, дамы в менопаузе, отказавшейся от деторождения, чтобы целиком посвятить себя священной войне за южноамериканский рынок, хлынет кровь из левой ноздри, не успеет еще отважная улыбка покинуть ее лица. Я такое своими глазами видел — похоже на фильм ужасов. Говорят, стресс — сущий убийца, и это правда. Я видел взрывы. Вытирал лужи. Девять десятых пути человек проходит крадучись и молча, а на последнем отрезке начинает рыдать и реветь.

Помню день, когда этот медвежонок вошел в мою жизнь. Помню клиента. Фирма «Дешамп косметик», чей штат почти полностью состоял из женщин — немолодых. Я собирался в аэропорт, когда Крейг Грегори прислонился к стеклу служебного «линкольна» и сказал: «Сегодня, Райан, тебе может понадобиться обжималка. Познакомься, это мистер Плюш. Какой у него очаровательный носик».

Я смутился — решил, что это уж чересчур, — но Крейг Грегори настаивал, и он оказался прав. Сотрудницы «Дешамп косметик» измяли Мистера Плюша до неузнаваемости. Изувечили. То и дело он лопался, но я неизменно его зашивал. Чем больше от него было пользы, тем охотнее его обнимали — вместо того чтобы запустить им в меня. Потом я просто не смог смотреть на Мистера Плюша. Два года немилосердных обниманий вселили в медвежонка душу, снабдили его морду выражением. «Грустный» — неподходящее слово. Помогите мне, кассеты. Мученический. Покинутый. Безутешный. Горестный. Младенец Иисус, забытый под дождем.

Я бы предпочел не прикасаться к нему сейчас. Убираю ногу, поднимаю раскрытый чемодан и думаю, куда бы его сунуть. Заталкиваю между музыкальным автоматом и стеной, потом понимаю, что надо бы поискать записку, снова вытаскиваю, но ничего не нахожу. Перечитываю ярлычок. Мой почерк? Печатные буквы у всех выглядят одинаково. Подозреваемые? Никого, кроме…

Виски не помогает. Я рассматриваю сумочку с лекарствами. Как исцелиться от подобного испуга? Я выстраиваю в ряд пузырьки с таблетками и играю в безумного ученого. Ксанакс и викодин от перемежающейся боли, а потом велбутрин для придачи сил? Слишком тонко. Нужен инструмент попроще. Амбиен, быстро усваиваемый препарат, который валит с ног, — его любят те, кто ездит в длительные путешествия. Или мощный удар лозепама? Не хочу, чтобы мои чувства погрузились в спячку. Хочу, чтобы они мне покорились. Уничтожить вампира при помощи солнечного света.