Мне давно хотелось убить

– Привет, – обрадовался он тому, что она не спит и что с ней можно поговорить.

Она выглядела уже получше, хотя синяки под глазами остались, да и взгляд выдавал в ней больного человека.

Крымов сел рядом с Надей на стул и взял ее руку в свою:

– До сих пор не могу поверить в то, что это ты… Так много всего произошло за последнее время, что у меня голова кругом идет… Как ты, Надечка?

– Я?.. Не знаю. Силы куда-то подевались. Я устала.

Вот лежу сейчас и думаю о Чайкине. Понимаешь, ведь я обвинила его прилюдно во всех смертных грехах, обозвала его некрофилом, убийцей… А что, если я ошибаюсь?

Женя, мне нужно тебе кое в чем признаться, и хотя мне очень не хотелось бы сейчас говорить об этом, но я должна, должна… – Она тяжело вздохнула. – Дело в том, что, как говорит Земцова, – Щукина слабо улыбнулась, вдруг вспомнив Юлю, какой закомплексованной и неуверенной в себе она была в первые дни работы в агентстве, – надо всегда выслушать обе стороны… А ты выслушал только одну сторону. То есть меня. Так вот. Теперь я постараюсь представить те же события, но уже с позиции Чайкина. Дело в том, что, если он просил меня одеться покойницей, чтобы…

– ..я понял…

– Вот именно. А я просила его сделать это со мной у нас в агентстве.

– Ты спала с Чайкиным в агентстве?

– Да, в приемной. И ты не догадываешься, зачем мне это было нужно?

Крымов не верил своим ушам.

– Ну почему ты молчишь? Скажи, что ты все понял, что невозможно не понять, что на месте Чайкина, лежа на столе или устроившись где-нибудь на диване, я представляла себе, что я с тобой, Крымов. С тобой, а не с Лешей. Видишь, как все просто? И он, этот «извращенец»

Чайкин, понял это, причем понял в первый же раз. Вот и представь себе, каково ему было это терпеть? У него ведь тоже есть самолюбие, он мужчина, к тому же с характером. Так что никакой он не извращенец, он попросту мстил мне, зная, кстати, о том, что я почитываю книжки про некрофилов. А какому мужчине это может понравиться? Он и на кладбище меня потащил только по этой причине. А ведь он, в сущности, милый и добрый человек. И не виноват в том, что я его не люблю. Я поступила с ним жестоко, дав ему надежду и выйдя за него замуж.

А тут еще эта история с мнимой беременностью… Я виновата перед ним, Крымов. Но я люблю тебя и хочу быть только с тобой. Если все то, что ты говорил мне там, в твоем доме, шутка или твоя очередная попытка обмануть самого себя, если брак для тебя – одна из форм насилия над твоей мужской сущностью, ты мне скажи и я пойму…

Было бы наивным предполагать, что ты, великий сердцеед и распутник, личность непостоянная во всех отношениях, вдруг влюбился по-настоящему и решил жениться на своей секретарше!

Крымов крепко сжал руку Нади и поднес ее к губам.

– Это не наивное предположение, Надечка. Похоже, со мной действительно случилось то, что рано или поздно случается с любым мужчиной: я полюбил. Да, ты обыкновенная женщина, но в тебе есть нечто такое, чего я не находил ни в одной другой. И я говорю это не потому, что ты сейчас такая слабая и больная… Я действительно хочу жениться на тебе, хочу, чтобы у нас были дети. Я вырос, наверно. Согласен, это звучит нелепо, но это правда. И мысль о том, что моя жизнь может уже на днях резко измениться, что в ней появится что-то постоянное, чего мне так не хватало прежде, наполняет ее новым смыслом. Если бы ты только знала, как я был счастлив в тот день, когда оставил тебя, спящую, у себя в постели и поехал на работу… И хотя мы занимаемся расследованием таких чудовищных преступлений, меня все же грела мысль о том, что ты находишься там, у меня, что ты ждешь меня и что впереди у нас встреча… Я не могу обещать тебе райской жизни, потому что множество привычек придется искоренять постепенно, но мы будем вместе, и я верю, что будем счастливы. Мне трудно объяснить тебе, почему я раньше не видел тебя в качестве жены… Наверно, потому, что в моей жизни появились такие яркие женщины, как Полина и Юля. Они разные, но с ними мне было интересно. Ты постарайся понять меня, ведь у нас же с тобой откровенный разговор… Но Полина погибла, и как!.. – Крымов перевел дыхание. – А что касается Юли Земцовой, то тебе придется терпеть наше с ней тесное общение, потому что я не намерен из-за своей женитьбы закрывать агентство. Мы все четверо (если ты, конечно, не захочешь все бросить и остаться дома) будем работать дальше, и неизвестно, куда нас еще забросит нелегкая… Я буду с ней рядом всегда, как и с Шубиным. Но они – мои друзья… И вообще, мне кажется, что и у них что-то наклевывается…

– У Юли с Шубиным? Ты смеешься! – Надя от этого разговора и волнений раскраснелась и теперь уже не лежала, а сидела, облокотясь на несколько жиденьких больничных подушек. Выглядела она куда лучше, чем до прихода Крымова.

– Нет, я не смеюсь, но моя интуиция меня редко подводит…

Он пересел к ней на постель, обнял ее и поцеловал.

– Женя, у меня к тебе просьба… – Надя отстранилась от него и посмотрела как-то странно.

– Какая?