Мне из Кремля пишут

«Швыдкой - это вне комментариев...» Да, этот деятель уже сам о себе всё сказал, и все давно знают, что путинский Швыдкой страшнее гитлеровского Геббельса.

«Фурсенко я выгнал бы палкой из правительства»... Мало палки-то, Геннадий Андреевич, надо привлекать к ответственности, как об этом вот уже много лет неутомимо твердит Юрий Мухин. У нас для чиновников кары страшнее увольнения и не знают...

И о Путине верно сказал Зюганов: везунчик. Действительно, из подполковников, завклубов, безо всякого Тулона - прямо в императоры!.. Он недавно воскликнул в сердцах, рассчитывая на сочувствие: «Я восемь лет пахал, как раб...» Нашёл чем удивить русских людей! Восемь лет... А я, например, как и весь наш трудовой народ, пашу с семнадцати лет, с июля 41-го, когда встал к станку на авиационном заводе №266 имени Лепсе, что был в Москве на Мочальской улице. И до нынешнего дня пашу, - только уже не у станка, а у компьютера. Это без малого семьдесят годочков. И ведь ты все эти восемь лет то, как раб, пахал, то, как султан, отдыхал, и получал немало, а я нередко и сейчас - на голом энтузиазме, отдыхал же последний раз - в ныне украденном вашим режимом Коктебеле - в 1989 году Но за всё время я никогда не был и не чувствовал себя рабом. Вот в чём великое различие.

«ЗАВТРА». Вы пришли на площадь со всеми наградами на груди?

В.Б. Нет, я обычно ограничиваюсь орденом Отечественной войны, медалью «За отвагу» да орденом Сталина, которого удостоили меня украинские товарищи. На этот раз сиял еще роскошный орден Петра Великого, полученный в Академии обороны и безопасности. При виде этих наград ко мне то и дело подходили незнакомые люди, говорили прекрасные слова, обнимали... А одна милая женщины вдруг сказала: «Победитель, можно я вас поцелую?» «Конечно, - с большой готовностью ответил я, - и притом лучше бы, как Шаляпин пел:

Сперва - ты меня, потом 7 я тебя,
Потом вместе мы поцелуемся...

Так троекратно мы и расцеловались на глазах самых достойных свидетелей - рядом стоявшего Маркса, поодаль сидевшего в кресле Островского, врубелевский принцессы Грёзы, взиравшей на нас со стены «Метрополя», самого Аполлона на фронтоне Большого театра, многотысячного народа и моей собственной родной жены. Вот тут-то и произошло чудо...

«ЗАВТРА». Чудо вашего исцеления?

В.Б. Да! При звуке третьего пламенного поцелуя швыдковская жаба, долго теснившая мне грудь, выскочила - и под гиканье демонстрантов поскакала прочь! А гранитный Карл Маркс - два пальца в рот, да как свистнет вослед ей. Жаба хотела спрятаться, допрыгала до Большого и по второй колонне справа ловко полезла вверх. Довольно скоро добралась до крыши, до Аполлоновой квадриги, и уселась под ногами коней, злобно поглядывая на ликующую народ. А бронзовые кони вдруг ожили и начали нетерпеливо перебирать ногами: цок! цок! цок!... И жаба погибла под их копытами.

«ЗАВТРА». И вы излечились? Интересно...

В.Б. Не верите? Спросите у Маркса, сходите к Островскому.. Да вот перед вами и я сам. Ведь мы с женой намеревались погулять по площади и поехать обратно на метро. Но теперь я сказал: «Никакого метро! Пойдём по улице Горького до площади Пушкина». - «Но ведь это и далеко для тебя и всё в гору», - пыталась урезонить меня жена. «Ничего! Никакой жабы больше нет». И мы пошли.

Какой это был путь! Что там триумфы Цезаря или Августа! Нам навстречу валили толпы молодёжи, направлявшейся на Красную площадь. То и дело от их стаек отделялись девушка или парень и подбегали к нам с цветами. Сколько добрых слов, светлых глаз, чистых улыбок... Их никто не организовывал, не призывал, всё это было порывом юных сердец, благоговеющих перед нашей Великой Победой. С большим букетом дошли мы до площади Пушкина. Хотя дарить дареное не принято, но я не мог не поделиться цветами с великим поэтом и сказал: «Всё в порядке, Александр Сергеевич! Никаких жаб, одни патриоты». Он ответил:

- Да здравствует солнце! Да скроется тьма!

И мы спустились в метро.

На другой день утром - звонок. Открываю. На пороге молодая приятная женщина. Вроде не та, с которой целовался.

- Здравствуйте. Я Ирина Макарова. Вы обещали мне свою книгу «Эоловы арфы» и кое-что ещё.

Когда обещал? Не помню... Но нельзя же в такой день чинить допрос. Делать нечего, пошел и принёс четыре книги. А у неё праздничный ответ - бальзам «Старый Кашин». Невзирая на мой возраст! Но, может, теперь, после жабы это мне и полезно?

Только проводил Макарову, опять звонок:

- Здравствуйте. Я Ирина Балясова. А это мой муж Борис Алексеевич. Вы обещали мне книгу «Огонь по своим» и кое-что ещё.

В чём дело? Оказывается, вчера на площади я направо и налево раздавал свой телефон, адрес и обещания. Делать нечего, пошел и принёс ещё четыре книги. Но и эти гости были не простые, а с бутылкой армянского. Как быть? «Таня, накрывай стол!» И праздник продолжался: «За Победу!»... «За Красную Армию!»... «За Советский народ!»... «За Сталина!»... «Вечная память героям, павшим за свободу и независимость нашей Родины!»...