Мне как молитва эти имена. От Баха до Рихтера

Что же произошло? В общем, то, что и должно было произойти, только намного раньше. Человечество, наконец, осознало истину, которую давно уже предвещал великий учитель Рихтера Генрих Нейгауз: Святослав Рихтер не один из «хороших и разных», коих так много в современном исполнительском искусстве, — он — Единственный, явление, соизмеримое с величайшими творцами музыки 20 века, такими, как Шостакович, Прокофьев, Хиндемит и Стравинский, а может быть в чем-то даже и выше, ибо его музыка охватывает все века — от Баха и Генделя до тех же Шостаковича и Прокофьева. К этой теме мы еще вернемся, а сейчас мне хочется обратить внимание наших читателей на одну любопытную закономерность: все упомянутые мною книги-монографии написаны людьми разных профессий, но не профессиональными музыковедами. Чембержди, насколько я понимаю, — филолог, Терехов — художник, Борисов — театральный режиссер, Могильницкий — ученый-математик (сверх того переводчик и поэт), ваш покорный слуга — поэт (с радиотехническим образованием), Монсенжон — кинорежиссер и скрипач. Все, кроме Могильницкого и Горина, — в прошлом друзья Рихтера; их воспоминания, написанные с безмерной любовью и несомненным литературным талантом (лично мне в этом плане особенно нравятся записки Терехова), по-разному раскрывают перед нами различные эпизоды из жизни и чисто человеческие грани воистину непостижимого в своей огромности облика Великого артиста. Но спрашивается, а где же были (и остаетесь) вы, профессиональные музыканты и музыковеды? Конечно, кое-что написано и вами; если порыться по журналам и сборникам 90-х г.г., то можно обнаружить не так уж мало посвященных Рихтеру страниц, написанных рукой Л.Гаккеля, Т.Грум-Гржимайло, Д.Паперно (издано в США), Я.Мильштейна, той же В.Чемберджи... вот, однако, вроде бы и все, хотя не поручусь, что мой список полный. Однако по-настоящему обширное и глубокое биографическое исследование о Рихтере написали все-таки не они, а доцент Челябинского университета В.А.Могильницкий.

Но почему же все-таки «какой-то» одиночка Могильницкий, а не кто-нибудь из маститых музыковедов, коих так много? Ладно, не стану распространяться на эту опасную тему, скажу лишь, что, на мой взгляд, это произошло далеко не случайно: чтобы хорошо (насколько это вообще возможно) написать о Рихтере-музыканте, нужно быть или Генрихом Нейгаузом или... Вадимом Могильницким, с его всеобъемлющим (не только музыкальным) образованием и кругозором. Иначе тему Рихтера просто не охватить; «он какой-то бездонный, Рихтер» очень точно сказал о нем как-то наш выдающийся альтист Юрий Башмет. Для меня давно уже очевидно, что Рихтер соотносится с другими выдающимися пианистами нашего времени как, скажем, материк со всеми его горами и равнинами, лесами, цветущими полями, ручьями, озерами и реками — с теми же, но отдельно взятыми, горами, лесами и реками, подчас по-своему не менее прекрасными, но все это частности, а не единое грандиозное целое.

«А ты кто такой?» — вправе спросить вы меня. В принципе, я не обязан отвечать на этот вопрос, и если 1 часть этой книги не убедила вас в том, что кто-то я все-таки есть, можете отложить ее в сторону. Но так и быть, коротко я все же отвечу.

    Из праха создал мир и человека Бог

—                       Как смог.
    Потом, презрев Всевышнего величье,
   Явились Боги в человеческом обличье
       И из всего, чем дышит человек
                    (Из века в век):
    Из радости и слез, смиренья и дерзаний,
     Из скорби и любви, небесной и земной,
       Из веры и неверья, из страданий, —
        Создали мир совсем-совсем иной.
   О мир высоких душ! Таинственно, незримо
      Творит он свет из самой черной тьмы
           И ввысь влечет неодолимо
                Людские души и умы.
Языческих богов тех было двадцать-тридцать,
  Над всеми — ЛЮДВИГ, ВОЛЬФГАНГ, ИОГАНН.
   Средь тысяч их жрецов явились единицы,
       Величием подстать самим богам.
      Один из них... Прошло немало лет
   С тех пор, как я внимал ему впервые...

ОН НЕ ПИАНИСТ (О Рихтере и немного о себе)

Именно так, наиболее кратко и емко, сказал о Рихтере Юрий Башмет. На вопрос, касающийся «других великих пианистов», он ответил примерно следующее: «Каких еще «великих»? Он же не пианист, он потому и велик, что не пианист!».