Мне лучше

Стоит ли говорить, что после этого разговора я немедленно ушел. И отдал ей всю свою наличность. Уж не знаю, посмеялась она надо мной или все это приключилось с ней на самом деле. Похоже на то. Отойдя на две-три сотни шагов, я почувствовал, что мне становится легче. Вот уж не думал не гадал, но так получилось: после изрядного потрясения меня отпустило. Что выбраться из передряги, что переспать с девицей – тот же адреналин. Спина у меня больше не болела. В конечном счете Эдуар не ошибся. Я пешком вернулся к себе в гостиницу. Солнце уже клонилось к закату, когда я забился в свой номер, счастливо избежав морального разложения.

16

Интенсивность боли: 3

Настроение: уфф…

17

Наутро я проснулся весь какой-то изжеванный изнутри. Как будто спал в чемодане. Все тело ныло. Я все-таки нашел в себе силы спуститься к завтраку. Но едва устроился за своим столиком, как ко мне подошел хозяин:

– Все хорошо? Нравится вам у меня?

– Да, все замечательно.

– Побудете тут еще?

– Пожалуй, да.

– Сколько дней?

– Не знаю. Посмотрим.

– …

– …

– Могу я задать вам один вопрос?

– Вполне.

– Вы в бегах?

– Что?

– Вы совершили какое-нибудь преступление и скрываетесь здесь? Коли так, обещаю хранить молчание.

– Да нет, ничего подобного.

– Тогда простите. Извините меня. Я было подумал… словом, извините.

– …

– Хотя вы бы мне все равно не сказали.

– О чем?

– Что вы в бегах.

– Да не в бегах я. С чего вы взяли?

– Вы несколько необычный постоялец. У меня тут в основном бывают автостопщики. Или небогатые туристы. А по вам не поймешь, кто вы такой.

– …

– Кто же вы?

– Да в общем… никто… я переживаю черную полосу. Это, надеюсь, не преступление?

– Конечно же нет. Простите, бога ради, мою назойливость.

– …

– А чем вы вообще занимаетесь?

– В настоящее время ничем. Но раньше работал в архитектурном бюро.

– Да что вы? Не может быть.

– Почему же?

– Я как раз искал кого-нибудь в помощь. Хочу провернуть здесь ремонт. Увеличить площадь кое-каких номеров. Но не очень представляю, как подступиться.

– А-а…

– Может, если у вас найдется минутка…

– Хорошо, я подумаю.

– Правда поможете?

– Да. Посмотрим.

– Меня, кстати, зовут Василис, – сказал он, пожимая мне руку.

И, улыбаясь, вышел. Не знаю, почему я не назвал себя в ответ, а тем более зачем согласился ему помочь. Меньше всего мне хотелось снова впрягаться в работу. Отсидел я свое в архитектурном бюро. Я не знал пока, чему посвящу дальнейшую жизнь, но мне казалось, что искать надо как можно дальше от всего, чем я до сей поры занимался. Главное, не оглядываться на прошлое. Я думал писать, но вот попробовал, и получилось хуже некуда. Поселившись здесь, я наметанным глазом оглядел объект, невольно отметил про себя все его огрехи и неиспользованные возможности. И уже понимал, что надо сделать, дабы его облагородить. Я выбрал эту нору, чтобы укрыться от мира. В каком-то смысле этот грек был прав. Я был в бегах. Скрывался от своего прошлого. Преступление мое заключалось в том, что дожил таким, как есть, до сегодняшнего дня. Что жил себе и поживал, отмахиваясь от главных вопросов, от важных решений. Я был в ответе за свои отношения с другими и не мог больше уклоняться от ответственности. В жизни человека приходит время, когда не разум, а тело требует от него отчета. Я понимал это ясно, как никогда. Обидно только, что озарение снизошло на меня в подвале убогой гостинички, в столовой, под агонизирующей неоновой лампой.

Хозяин вернулся с большой чашкой кофе и с широкой улыбкой. Все это походило на какой-то фарс. Я приподнялся, чтобы взять у него чашку, и поморщился от боли. Хозяин это заметил.

– Что с вами?

– У меня болит спина.

– Ох, это мучительно. Хуже не придумаешь. Я одно время тоже маялся.

– Да что вы! И как же все потом прошло?

– Не знаю. Как-то само собой. Проснулся однажды утром, а спина уже не болит. Видно, раздумала болеть.

Поднявшись в номер, я еще раз подумал о том, что он сказал. Когда же мое тело надумает пойти на поправку? Я ведь действительно терпел его самодурство. Все мы – рабы своего тела. Но что делать? Сидеть и ждать, пока оно не оставит нас в покое? Нет. Я был уверен: надо продолжать доискиваться до причин боли. А боль меж тем не думала проходить и заставила меня весь день проваляться в постели.