Мне не больно

И тут он охнул, как-то даже подавшись назад. Между руками бхота проскочила яркая белая искра. Еще секунда – и перед неподвижной фигурой Гонжабова засветилась бледным огнем сплошная полупрозрачная стена. Бхот по-прежнему не двигался, лишь голова еще больше запрокинулась назад и кисти, казалось, чуть подрагивали.

Внезапно все кончилось. Гонжабов медленно выпрямился и устало опустил руки.

– Циркач, – прокомментировал Ерофеев, – еще бы пламя из ноздрей пустил…

Гонжабов не спеша возвращался. Подойдя к порогу, где его ждали майор и Ахилло, он коротко кивнул:

– Можно идти…

Ерофеев хмыкнул и, закинув карабин за спину, шагнул в зал. Ахилло последовал за ним, преодолевая соблазн хотя бы на минуту свернуть в глубину таинственного храма. Бхот неслышно шел последним.

– Ты чего это делал? – Майор обернулся к Гонжабову. – Просто так, что ль, пройти нельзя? Факир нашелся!

– Они прошли просто так… Погляди вперед! Майор – повернулся – и застыл на месте. На каменном полу лежало тело, безжизненно раскинув руки. Десантный комбинезон, кавалерийский карабин, знакомые немецкие ботинки…

– Мать моя! – Ерофеев нагнулся над трупом и покачал головой. – Ну и плохо же мужик помер!

Михаил был привычен к подобному – за годы службы в Большом Доме приходилось видеть всякое, – но все же ощутил приступ тошноты. Майор был прав, немецкий разведчик умер плохо. Кисть правой руки оторвана напрочь, белокурые волосы слиплись от крови, вместо лица осталось какое-то кровавое месиво, а из раскроенного черепа вытекал темно-желтый мозг. Что-то, обладавшее невероятной силой и жестокостью, рвало на части человеческое тело, превращая его в окровавленные клочья. Михаил неожиданно пожалел врага: такой смерти нельзя желать никому.

– Они пытались пройти, – пояснил бхот, – а он остался, чтобы прикрыть остальных… Ерофеева передернуло:

– И чего? Эта… дрянь… все еще здесь?

Гонжабов кивнул. Майор затравленно оглянулся и быстро зашагал дальше, прочь от окровавленного трупа. Ахилло тоже невольно оглянулся, и вдруг ему показалось, что из глубины зала послышался какой-то шум. Одна из черных статуй дрогнула…

– Дуем отсюда! – позвал Ерофеев. – Ну его к бесу!

За порогом страшного зала остановились. Ахилло достал пачку папирос, майор щелкнул зажигалкой.

– Вопрос первый, – Михаил заставил себя усмехнуться, – как мы вернемся назад? Вопрос второй – как прошел сюда гражданин Валилов?

– Первый вопрос отметаю как провокационный, – тут же отреагировал майор. А вот насчет Валилова – и вправду… Чего-то тут не так. Ты как думаешь?

– Думаю, здесь он не шел. К этому Голубому Свету есть другой ход, и пастух прекрасно знал это. Похоже, когда оползень открыл вход в пещеру, он испугался, что тайна будет раскрыта, и поспешил сообщить первым. А может, награду думал получить…

– И сгинул, – закончил Ерофеев. – Видать, свои же убрали… Чего скажешь, Гонжабов? Вновь легкое пожатие плеч:

– Далеко бы он не прошел. Другой ход должен быть, но гадать ни к чему.

– Это верно! Пошли!

Майор решительно затоптал окурок и зашагал дальше. Проход стал еще шире и внезапно сменился ступенями широкой лестницы. Ахилло почувствовал что-то странное. Он взглянул наверх: лестница была залита ровным голубым сиянием…

– Синий свет! – Ерофеев тоже заметил это. – Точно! Ну, кажись, пришли! А ну-ка, к бою!

Он передернул затвор карабина, вглядываясь в полутьму. Лестница кончалась небольшой площадкой. Они поспешили наверх. Ступени казались бесконечными, но вот и они остались позади. Ровная площадка вела к широкой двери, высеченной в глухой скале…

– Тихо! Не высовываться! – Майор осторожно прокрался вдоль стены и заглянул в проход. – Ух ты! Капитан, дуй сюда!

Ахилло подошел, быстро заглянул внутрь – и застыл…

За дверью был зал, большой, круглый, с гладкими, словно полированными, стенами и высоким потолком, уходящим куда-то в неведомую высь. Живой колышущийся свет заполнял все пространство. Казалось, воздух горит голубым огнем, но огонь этот был холодный, поглощающий, а не дающий тепло.

В центре зала темнело большое круглое отверстие с ровными гладкими краями. Свет шел оттуда, поднимаясь огромной ровной колонной. Пламя больше походило на водопад, только падающий снизу вверх, свет был плотный, переливающийся, по его поверхности пробегали белые искры, светящаяся колонна время от времени неслышно подрагивала. Зрелище завораживало, заставляло забыть и о времени, и о цели прихода. Хотелось просто смотреть – и дышать легким, чуть наэлектризованным воздухом, так не похожим на спертый дух подземелья.

– Нашли-таки! – удовлетворенно заметил майор, с трудом отрывая взгляд. Ну чего, Гонжабов, это то самое?

– Да, – бхот был, казалось, совершенно спокоен – удивительное зрелище оставило его равнодушным, – кровь Бранг Сринмо… Много веков назад великий Бог Кунтузампо поверг ее с небес и затоптал в землю. Из ран до сих пор льется кровь. Она испаряется и голубым светом уходит в небеса…

– Ну да, кровь… – Ерофеев покосился на бхота, но не стал поднимать опасной темы о суевериях и мистике. – А чего мне в отчете написать?