Мне не жаль

Леонард написал. Просто так. Я сидела на скамейке в парке с мороженым и смотрела на канал, когда пришло его сообщение. Самое длинное, которое он мне когда-либо присылал. А потом я увидела его. В тусклом свете на другой стороне канала. Нас разделяла черная и мерцающая вода. Как непреодолимая правда, по которой плывут утки.

Леонард бегал трусцой. На нем были спортивные штаны со светоотражателями и футболка с короткими рукавами. Итак, он стоял на узкой асфальтовой дорожке, и яркий свет дисплея мобильного телефона освещал его лицо. Искусственно-синий в летней темноте. Издалека он казался ничтожным. До этого я всегда его боготворила. И вдруг он стал просто человеком. Бога нет. Нет высшего существа. Только он. Как будто мне всегда не хватало расстояния, чтобы увидеть его таким, какой он на самом деле.

Я сидела на скамейке, а мороженое медленно таяло. Мимо меня проходили люди, влюбленные пары, бегуны с собаками, разговаривающие женщины. Я заметила их всех только сейчас, до сих пор не замечала ничего. Облака, движущиеся по небу. Они были частью этого фона. Часть того совершенно абсурдного момента. Леонард, который не знает, что я наблюдаю за ним, пока он мне пишет, и я, которая отвечает ему, будто я где-то еще, а не напротив него. Я смотрела и думала, что ведь это все еще он. Тот, кем он был раньше. Он всегда был таким и без моих выдумок: высокий, спортивный – тот, в кого можно влюбиться, даже не зная, что внутри. А потом я поняла, что со мной так и было. Я понятия не имею, кто такой Леонард на самом деле. Мы никогда не знали друг друга. Кожа и тело – все, что я хотела увидеть. Было странно это осознавать. Понимание того, что мое разочарование было связано со мной не меньше, чем с ним. Это был момент полной ясности. Мы вместе были там. Каждый на своей стороне канала. Как будто мы были фигурами на гигантском игровом поле.

Я не ожидала столкнуться с ним снова. А если и да, то только получить сообщение, написанное им по пьяни. Разочарован и одинок, потому что девушка, которую он любит, – не любит его, а может, никогда и не любила.

Леонард часто писал мне, когда был пьян. Неоднозначные сообщения, которые каждый раз заставляли меня улыбаться. Например: А? Все еще хочешь прийти (ко мне)? Тогда мне это нравилось.

Но на этот раз все было иначе. Мы были разными – не только он. Без нашей истории я, вероятно, сразу же заинтересовалась бы им снова. Но на этот раз по другим причинам. Потому что он был настоящим. И уязвимым. Почти хрупким. Никаких намеков, никаких глупых шуток, никакой поверхностности. Вместо этого часть Леонарда, которого я, возможно, и видела раньше, находится внутри него. Как будто эта часть его существа неоднократно просвечивала через его фасад. Как солнце сквозь туманные облака. Если бы я не ненавидела его, мне бы он понравился снова.

Может в том-то и дело. Что я еще не закончила с ним. Что я все еще что-то чувствую к нему. Что после всего этого он все еще что-то для меня значит. Хотя я его почти не знаю. Если бы было иначе, не было бы причин ненавидеть его. Мне бы не пришлось мстить, мне было бы все равно. Просто парень, с которым я спала. Имя в списке. Но Леонард – это весь список. Больше никого нет. Я знаю, это звучит жалко, но это изменило мою жизнь. Полностью вывернуло ее наизнанку. Как я поступила с ним.

Думаю, с записями мы попрощались. До свидания. Вот и все. Будто один человек садится в поезд, а другой следит за этим. Это прощание, о котором Леонард не знает. Но я знаю за нас.

Некоторое время мы смотрели на дисплеи, как будто ждали, что другой что-то напишет. Но все было сказано. Как файл, который вы закрываете. Я наблюдала, как Леонард заблокировал свой мобильный телефон, а затем пошел дальше. Светоотражатели на его штанинах удалялись от меня, пока наконец не исчезли в одном из переулков. Потом я пошла домой.

Так было лучше. Потому что чем больше мы с Леонардом переписывались, тем сильнее чувства просыпались во мне. Что касается его, я не смею больше переходить ему дорогу. Особенно после сегодняшнего вечера. Потому что то, что я узнала о нем за те полчаса рядом с каналом, было намного красивее, чем его лицо. Красивее, чем его глаза. Красивее, чем тяжесть его тела на моем. На этот раз его слова тронули меня. Их честность и их глубина.

Я снова открываю сообщение, которое он написал мне. Оно – начало нашего конца.

ЛЕОНАРД МИЛЛЕР: