Мне некогда, или Осторожные советы молодой женщине

Дверцы кухонных шкафчиков, например, крепятся на удобных, но коварных замках, в просторечии некогда называвшихся «лягушка». Со временем дверцы начинают лязгать и открываться с трудом. Как правило, это значит, что «лягушку» надо смазать. Скрипят также обычные двери и иногда дверцы шкафов, особенно старых.

Если бытовое машинное масло продается прямо в масленке, осторожно капните масло туда, где вы видите трущиеся детали петель и замка. Если масло продается в бутылочке, не поленитесь купить пластмассовую масленку – чем она меньше, тем удобнее – и перелейте туда немного масла. Масленка необходима, потому что иначе вы не сможете залить ровно столько масла, сколько нужно – а нужно-то всего две-три капли и не больше. Держите наготове кусок бумажного полотенца, чтобы вытереть лишнее масло, если оно все-таки потечет.

От табуреток и стульев иногда отклеиваются проножки. Звать на помощь друзей-мужчин я советую в более драматичных ситуациях – например, когда принтер безнадежно зажевал бумагу и нужна еще пара рук. С деревянной деталью вы можете в ряде случаев справиться и сами.

Кроме клея типа ПВА, для этого нужно иметь еще и «шкурку», то есть наждачную бумагу. Потому что на конце отклеившейся части непременно будут остатки старого клея, а их необходимо отчистить. Если углубление, куда ранее вставлялась отклеившаяся деталь, доступно, обязательно выковыряйте и оттуда все, что удастся. Действуйте отверткой, но аккуратно, чтобы не повредить мягкое дерево. Пыль удалите тряпкой. Если это дело вам впервой, то, скорее всего, клея будет многовато, и он выступит по краям. Не страшно. Вытрите и его, только сразу. После ПВА тщательно вымойте руки – и побыстрее.

Кстати, шкурка вообще очень полезная вещь. Если завинчивающаяся крышка стеклянной банки (или пузырька) не желает открываться, хотя конструкция предполагает именно это, положите на крышку кусок наждачной бумаги шероховатой стороной к крышке и, держась за бумагу, поверните крышку. Она откроется за счет увеличения коэффициента трения.

Если вы до сих пор не пользовались герметиком и при этом не обнаружили сырость в неподобающем месте, например, под мойкой, раковиной или где-то в ванной комнате, то или вы недавно сделали серьезный ремонт, или вам повезло.

Ремонта хватает не навечно, везения – тем более. Поэтому купите тюбик с импортным герметиком. Уязвимые места – стыки между мойкой в кухне или раковиной в ванной комнате и стенами. Еще более уязвимы стыки между самой ванной и кафельными стенами, к которым она примыкает.

Герметик обычно сильно раздражает кожу, поэтому работайте в резиновых перчатках и следуйте инструкции, напечатанной на тюбике. Начните с очень малого количества этой пасты – на глаз трудно определить, сколько ее пойдет. Но когда она засохнет, то вы убедитесь, что игра стоила свеч. Только не пытайтесь использовать герметик для тех случаев, когда вода сочится из труб, находящихся под давлением. В этом случае все, что в ваших силах, – это позвонить в ваш ДЭЗ и попросить прислать слесаря поскорее. Но и сами не сидите сложа руки.

Последние двадцать пять лет я живу в доме старой постройки и за это время успела опробовать следующие временные (точнее, кратковременные) меры:

• промаслить мягкую тряпку и поплотнее замотать то место, откуда сочится влага, а сверху еще закрепить этот «бандаж» веревкой, а лучше – тонкой проволокой;

• подставить или подвесить на проволоке консервную банку, чтобы не капало на пол, и одновременно положить под банку в «зону риска» побольше газет.

Теперь ждем помощи в надежде, что слесарь придет раньше, чем прибегут жильцы снизу.

Стираем, не гладя

За всю жизнь я только однажды встретила человека, который любил стирать. Конечно, это был мужчина. Но более любопытно, что этим мужчиной был Корней Иванович Чуковский, тогда уже очень пожилой, хоть и вполне бодрый человек. (Моя мама его лечила, да и жили мы на Тверской по соседству.)

Как-то он спросил меня, что я больше всего не люблю делать. Я и тогда (то есть школьницей) терпеть не могла гладить. Оказалось, что гладить он тоже не любит, но, по его словам, любит стирать и с удовольствием сам стирает свои носовые платки. Меня настолько поразило, что какое-либо хозяйственное занятие вообще можно любить, что этот эпизод я навсегда запомнила.

В детстве и юношестве я просто ненавидела любое дело по хозяйству. Думаю, оттого, что детство мое не кончалось постепенно, а оборвалось в одночасье с началом войны, поскольку с тех пор по части обязанностей я считалась взрослой. Сейчас я понимаю, что по части прав — тоже. Но тогда и другие дети были предоставлены сами себе и не только читали, что хотели, и ходили, куда хотели, но еще и общались, с кем хотели. (Мне это пошло на пользу; о других не возьмусь судить.) Так что, по моим представлениям, обязанностей у меня было слишком много, и я старалась увильнуть хотя бы от некоторых.