Мне нельзя тебя любить

Комментарии в таком духе я читаю под постами в телеграме, а потом и на сайтах местных желтых газет. Люди, скорее, ржут, чем осуждают. Комментариев из разряда «Я хотел/хотела за нее голосовать, но теперь не буду», к моему удивлению, нет. Впрочем, это еще ничего не значит. В том, что мой рейтинг обрушился, сомневаться не приходится.

В квартиру я захожу ужасно уставшая и разбитая. Неожиданно обнаруживаю здесь Лешу и Наташу. Невестка бледная сидит на диване в гостиной, потупив взгляд, а Лешка злой и красный шумно дышит.

— Наконец-то явилась! — окидывает меня раздраженным взором. — Ты, Ир, профессией ошиблась. Тебе не в политики надо было идти, а в порноактрисы.

— Заткнись, — зло бросаю брату, захлопывая дверь и стягивая с себя ботинки.

Кажется, Алексей устроил жене новый скандал из-за этих фотографий.

— Лучше скажи, как так вышло, что снимки не удалили до конца, — язвлю. — Ты ж судился.

— То, что однажды попало в сеть, остается там навсегда.

— Так ты ж судился! — снова пеняю ему. — Хреново судился, братишка, раз снимки не исчезли с концами.

И так настроение поганое, а еще Леша добавляет масла в огонь.

— Ой, одно издание удалило статью, — вклинивается Наташа, глядя в экран телефона. — Выдаёт ошибку 404.

Я быстро захожу в телеграм и обнаруживаю, что несколько печорских каналов так же удалили посты. Неужели Быстрицкому удалось добиться их исчезновения? В груди зарождается тёплое чувство любви и благодарности ко Льву, а следом сменяется ноющей болью из-за моего решения приостановить наши отношения.

— Да толку, — бурчит Лешка. — Все равно уже все увидели.

Да, брат прав, уже и так все увидели и поржали надо мной. И хорошо, если только поржали, а не передумали голосовать. Я и так существенно отстаю от Быстрицкого, а из-за этих фотографий все, что заработала за месяцы упорного труда, улетело в трубу.

Еще через час исчезают остальные статьи с сайтов и посты из каналов. Но несмотря на это, печорский телеканал все равно рассказывает о моих голых фотографиях в вечернем выпуске новостей. Интонация сюжета осуждающая. Журналисты буквально клеймят меня за непристойное поведение.

Ну все, теперь не только местная молодежь видела меня голой, но и все бабушки Печорска. Мельников присылает мне несколько вариантов отработки этой проблемы, но мне ничего не нравится. Я вообще не могу сконцентрироваться на работе, все мои мысли заняты только Львом.

Мы могли бы провести прекрасные выходные вдвоём, если бы не все это…

На глаза выступают слезы, поэтому я закрываюсь в спальне, оставив брата и Наташу в другой комнате. Такое ощущение, что меня придавило бетонной плитой.

Может, зря я все это делаю? Может, мне вовсе не нужны выборы и политическая карьера?

Как было бы хорошо просто жить со Львом и радоваться каждому новому дню. Расставаясь утром, знать, что вечером мы снова встретимся.

Утыкаясь лицом в подушку, все же не сдерживаю слез. А если Лев разлюбит меня за этот месяц? А если у него появится другая девушка? А если он передумает разводиться с Алиной?

Столько вопросов и ни одного ответа…

Глава 53.

Ирина

В понедельник утром Мельников встречает нас с Наташей в штабе ошеломительной новостью: Быстрицкий и его политтехнолог Вика разорвали контракт о сотрудничестве. В воскресенье вечером девушка была замечена в аэропорту Печорска в ожидании прямого рейса до своего родного Санкт-Петербурга.

— И кто теперь будет у Быстрицкого политтехнологом? — спрашиваю в изумлении.

— Понятия не имею, — Андрей разводит руками. — Но больше в России сильных политтехнологов не осталось.

— А те, что работают на президентских выборах? — интересуется Натали.

— Эти — птицы слишком высокого полета, они не опустятся до выборов мэра в маленьком городе. Из тех, кто работает на региональных выборах, лучшие — я и Вика, — Мельников говорит это без лишней скромности.

Падаю в кресло в кабинете Андрея. Секретарь приносит мне кофе. Делаю глоток, даже не чувствуя горьковатого вкуса.

— Интересно, почему они расстались, — задумчиво задаю риторический вопрос.

— Возможно, потому что методы работы Вики не помогли Быстрицкому удержать рейтинг выше 90%? — предполагает Андрей. — Твои фотографии стали стремительно исчезать уже через пару часов после публикации. Тоже подозрительно.

Мой политтехнолог не знает о нашей с Быстрицким личной связи. И, конечно, я не собираюсь говорить Андрею про то, что Лев обещал мне удалить снимки.

— Да какая разница. Все равно все увидели. Даже по местному телеканалу показали сюжет, — обреченно вздыхаю.

— Наши первые соцопросы показывают, что твои ню-снимки вызвали негатив всего у 5% населения города.

— Для меня это слишком большая цифра.

— Но тем не менее, эффект от хода Быстрицкого оказался почти ничтожным.

— Для меня 5% — это большая цифра, — настойчиво повторяю.

— Надо сделать флешмоб, — предлагает Андрей.

— Какой флешмоб? — мы с Наташей задаём вопрос одновременно.

— В поддержку ваших обнаженных снимков.

— Не поняла, — недоуменно смотрю на Андрея.