Мне нравится твоя ложь

Я обхожу мужчину, валяющегося на лестнице, который выглядит растерянным и потерявшим надежду. Едва замечаю человека, который держит для меня дверь открытой. На самом деле, когда я свернула на тротуар у подъезда Кенди, я почувствовала покалывание в затылке. То же самое я почувствовала, когда он в первый раз появился в стрип-клубе.

Я застываю. Каждый мускул в моем теле замирает.

― Я не причиню тебе вреда, ― слышится мужской шепот позади меня. Знакомый мужской голос.

Сердце колотится. Ладони сжимают ручки сумки.

― Хани, ― мягко говорит он. Хоть это и не настоящее имя, но в этот раз я не слышу насмешки в его голосе. Он звучит встревоженно.

О, Боже, это он. Я надеялась, что ошибалась. Он может говорить, что не причинит мне боль, но ни один человек не придет без приглашения к стриптизерше с благими намерениями. Отворачиваясь, чтобы не смотреть ему в глаза, я говорю в пустой тротуар.

― Что ты здесь делаешь?

― Я последовал за тобой, ― он делает паузу. ― Здесь небезопасно.

Холодок бежит по моей коже. Как я его пропустила? Или что еще я упустила? За время побега я приобрела определенные навыки, но все же я не шпион. Я ― наследница. Принцесса. По крайней мере, меня учили ей быть. Я могу устроить званый обед для самых богатых, смертоносных людей страны, но не могу засечь слежку. Не знаю, как бороться в одиночку.

― Чего ты хочешь от меня? ― с трудом сглатываю я.

Минет? Трахнуться? Это единственные вещи, которые я могу дать.

Его дыхание ласкает мой висок, нежно шевеля волосы.

― Я просто хочу поговорить.

Это вызывает у меня усмешку. Он может преследовать меня, и я могу трахнуть его, но, по крайней мере, мы можем быть честными.

― Тогда почему ты вторгся в мое личное пространство?

Вежливость ― это банкнота в десять долларов, брошенная на сцену. Но за нее стоя и придерживая дверь открытой, пародируя манеры джентльмена, он может убраться из моего личного пространства. Он может перестать заставлять мое сердце биться слишком быстро, и мою кожу становиться липкой и горячей.

После паузы он делает шаг назад. Не далеко, но достаточно для того, чтобы я снова смогла дышать. Я поворачиваюсь к нему лицом и снова сталкиваюсь с этим чувством дежавю узнавания. Разве я не встречала его раньше? Я бы вспомнила это лицо, его твердость, черт, намек на уязвимость в его темных глазах, но у меня есть странное ощущение, как будто я ему доверяю, хотя он чужой.

Очевидно, что я не могу доверять этому чувству.

Я считаю, что побег от него бесполезен. Для меня он слишком быстр. И я не хочу увидеть, что произойдет, когда он разозлится. И к тому же я рискую тем, что приведу его к мотелю, к Кларе.

Не то, чтобы я могла натравить на него копов, по крайней мере, не без ответов на кучу других неудобных вопросов. Вместо того я позволяю ему взять сумку, когда он двигается, чтоб забрать ее у меня. Без разрешения, конечно. Он закидывает ее себе на плечо в манере темной параллельности рыцарства. Он отпустит меня только, когда будет готов.

― Я не собираюсь причинять тебе боль.

Его взгляд остается на мне, когда мы стоим перед домом Кенди с паршивыми квартирками. Это здание, эта земля видели насилие и прежде. Я чувствую эти вибрации через бетон. Это произойдет снова, но, надеюсь, не сегодня.

Я сжимаю руки; ненавистно чувствовать себя беспомощной.

― Тогда пойдем. На людях.

Когда он не отвечает, я направляюсь обратно в клуб. Он шагает рядом со мной.

Многолюдность ― это слишком щедрый комплимент для этой улицы. Никто не прибежит на помощь, если я закричу. Но это лучше, чем разрешить ему провожать меня до дома. Намного лучше.

― Расслабься, ― говорит он, сухо и почти печально. ― Если бы я хотел трахнуть тебя, я бы сделал это в клубе.

И если бы он хотел меня убить, он мог бы это сделать сто раз. Он следил за мной. Я все еще жива. Но я не могу расслабиться. Пока мне интересно, следил ли он за мной в другие дни и что он видел. Кого он видел.

― Многие парни хотели бы получить на халяву.

Он следовал за мной до дома? Я должна предположить, что нет. Должна верить, что она в безопасности, иначе нет смысла.

― Я всегда буду платить, ― говорит он, немного дразнясь, и я знаю это. ― Клянусь.

Сейчас это больше, чем деньги. Это дистанция. Он провел линию на песке. Как бы говоря, что ему нужна эта линия, как и мне тоже.

― И чаевые, ― говорю я, потому что тоже умею дразнить.

Его улыбка всегда как утренний рассвет, медленная и теплая, провожает холод ночи.

― Не просто чаевые, правда.

О, Боже мой. Я закатываю глаза, но тоже улыбаюсь.

― Так о чем ты хотел поговорить?

― Много о чем, ― говорит он, поймав мою руку. ― О том кого ты боишься.

Я вздрагиваю. Я боюсь Байрона. Боюсь своего отца. Боюсь всех.

― Что заставляет тебя думать, что я кого-то боюсь?

― Я вижу, когда девушка в беде. И это ты.

― Так ты здесь, чтобы спасти положение?

Скорее всего, он погубит себя. Да, человек он упертый, но у моего отца в команде чертова армия. Кип должен найти другую девушку для преследований и беспокойств. Другую для использования. Другую для защиты.

― Я не могу быть такой, как ты хочешь.