Мне нужно, чтобы ты ненавидела меня (ЛП)

Это требует немного больше убеждения, но мой папа наконец соглашается. Я не знаю, как долго я сижу здесь с ним, просто разговаривая. Кажется, что прошли часы. — Как продвигается университетская газета?

Я сжимаю губы вместе. — Я не смогла ничего написать.

Мой отец ерзает, выпрямляясь на жесткой больничной койке. — Твоя мама иногда была такой. Она могла годами ничего не писать, а потом ей в голову приходила идея, и она проводила следующие несколько месяцев в своем офисе.

Приходит доктор и говорит, что хочет, чтобы мой папа остался на ночь, чтобы присмотреть за ним. Если все пойдет хорошо, то завтра он сможет вернуться домой.

Я пододвигаю стул, на котором сидела последние пару часов, поближе к окну. Встав на цыпочки, я тянусь за подушкой в шкафу наверху.

— Что ты делаешь? — голос моего отца прозвучал хрипло.

— Готовлю постель на ночь, — отвечаю я, указывая на стул.

Он качает головой. — Иди домой, Калс. Отдохни немного, — я не хочу оставлять его, но он не хочет этого слышать. Сокрушенно вздыхая, я говорю ему, что вернусь утром первым делом.

Я уезжаю на своей старой Мазде обратно в дом моего отца. Мой дом. Я узнаю дороги как свои пять пальцев. Я жила здесь восемнадцать лет. Проезжаю мимо парка, куда мама с папой водили меня на пикники, когда я была маленькой. Все выглядит так же, но чувство, которое охватывает меня, странно.

Я подъезжаю к дому с четырьмя спальнями. Он намного меньше, чем то место, где я сейчас живу. Всего один этаж, с белым штакетником, но его было более чем достаточно для нас троих. Этот дом хранит бесчисленные воспоминания, и это главная причина, по которой мой отец не продал его. Я сомневаюсь, что он когда-нибудь это сделает.

Когда я подхожу к входной двери, мой телефон загорается. Как по команде, мое сердце учащенно бьется. Я не узнаю номер, но у меня такое чувство, что это Эйс. Никто больше мне не звонит.

— Привет, — выдыхаю я в трубку.

— Калла, — его голос низкий, и мурашки покрывают мою кожу. Я отпираю дверь и иду в свою комнату, — как дела? С твоим отцом все в порядке? — спрашивает он.

— Да, у моего отца все хорошо, — говорю я с облегчением. Я объясняю, что произошло, и Эйс слушает, произнося, что все будет хорошо. Я верю ему.

Когда больше нечего сказать, Эйс спрашивает. — Этот гребаный идиот пытался что-нибудь с тобой сделать?

— Нет, я думаю, ты ясно выразился, — я смеюсь, кладя ключи на комод.

— Хорошо.

Телефон замолкает, и я хочу спросить его кое о чем. — Эйс…

— Что?

— Ты… ты знаешь, все еще встречаешься с другими девушками? — я крепко зажмуриваю глаза. Я не хотела заводить этот разговор по телефону, но никто не знает, как долго я здесь пробуду.

— Встречаюсь с другими девушками? — переспрашивает он. Я почти чувствую глупую улыбку на его губах, — что ты имеешь в виду, под встречаюсь с другими девушками?

— Например, ты знаешь… делать то, что ты делал с ними раньше? — я прикусываю внутреннюю сторону щеки. Я хочу знать, как Эйс относится ко мне, чтобы не чувствовать себя идиоткой.

— Что я с кем делал, Калла? — он упорствует. Я предполагаю, что он ухмыляется прямо сейчас, придурок. Он требует, чтобы я объяснила ему это по буквам.

Я ничего не говорю, позволяя тишине определять мои следующие слова.

— Калла?

— Мм? — спрашиваю я.

— Я не хочу видеть никого, кроме тебя.

Нет никакого способа остановить улыбку, которая появляется на моих губах. Эйс иногда говорит все правильные вещи, но как долго это продлится, прежде чем все снова изменится? Это слишком хорошо, чтобы быть правдой?

Поговорив по телефону с Эйсом, я планирую принять душ, только чтобы понять, что не взяла с собой никакого нижнего белья. Как я могла забыть нижнее белье? Я просматриваю свои старые ящики только для того, чтобы найти все кружевное. Есть причина, по которой я не взяла их с собой, они такие неудобные. Я не помню, почему я купила их. Однако это все, что у меня сейчас есть.

Я просматриваю Instagram на своем телефоне, чего обычно никогда не делаю. Все мои фотографии двухлетней давности. В последнее время я ничего не публиковала. Моя лента заполнена людьми из моей средней школы — моими бывшими лучшими подругами, популярными школьными девушками. Неудивительно, что я была одной из них. В конце концов, я была капитаном команды поддержки — разве не так это работает?

Включая камеру телефона, я поворачиваю ее к себе, удивляясь, как кто-то может сделать сексуальное фото и опубликовать его в Интернете, чтобы весь мир увидел. Такой могла бы быть я два года назад, но не сейчас.

Я ложусь на спину и фотографирую, красное кружевное нижнее белье и бюстгальтер. Моего лица на нем почти нет, только нижняя губа, которую я бездумно кусаю в середине фотографии.

Пробегая руками по мокрым волосам, я решаю удалить ее. Несмотря на то, что это заставляет меня чувствовать себя хорошо, я не могу представить, чтобы кто-то увидел это случайно. Я нажимаю кнопку удаления, но у меня мокрые руки, и она каким-то образом настраивается на отправку.