Мне нужно, чтобы ты ненавидела меня (ЛП)

— Как ты мог проводить со мной время? Поделиться со мной личными моментами? Эта чушь про «ты и я», Эйс. Ты когда-нибудь собирался сказать мне или собирался просто написать это в своем дурацком дневнике? Может быть, даже написать одну из своих автобиографий, основанных на этом?

Мой голос повышается, и слезы наворачиваются на глаза. Я больше не плачу. Я перестала чувствовать себя беспомощной. Я перестала так себя чувствовать уже два чертовых года. Я так устала от всего. Каждая испорченная вещь, которая продолжает происходить со мной.

— Я не знал, как тебе сказать.

— Как насчет: «Эй, я стал причиной автокатастрофы, в которой погибла твоя мама»… это… узнать вот так, после всего, что мы сделали вместе… это как будто для тебя все было извращенной игрой, — мой голос срывается, и я делаю глубокий вдох. Мне больше нечего сказать. Я онемела, но в то же время все болит.

Я не могу ясно мыслить. Я повсюду — застряла в кошмаре, не в силах вырваться. Мои слезы жаждут вырваться наружу, а уши разрываются от стука моего бьющегося сердца. Внутри меня идет война. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки и сдерживаю слезы.

Эйс падает на колени перед дверью. — Калла, мне так жаль. Я сделаю все, что угодно. Я сдамся… во что бы то не стало.

Мое сердце сжимается при виде него. Я пытаюсь проглотить комок в горле, но он не проходит. Я никогда не думала, что увижу Эйса в таком положении. Конечно, не тогда, когда я впервые встретила его. Я говорю себе продолжать дышать. Это все, что я могу сделать.

Мои ноги движутся к нему. Я кладу руку ему на щеку, наслаждаясь этим моментом — это последний раз, когда я позволяю себе это сделать. Его тепло под моими прикосновениями наэлектризовывает меня. Его полные сожаления глаза находят мои, и он кладет свою руку поверх моей.

— Ты не плохой человек. Ты просто поступил плохо. Ты совершил преступление. Я не думаю, что, сдавшись полиции, ты чего-то добьешься. Ты и так достаточно страдаешь, — я имею в виду каждое произнесенное слово. У меня была вся ночь, чтобы подумать об этом, но от этого не легче, наоборот, — и я не ненавижу тебя… Но я не могу быть с тобой. Я не могу тебя видеть. Я не могу быть твоим другом. Каждый раз, когда я буду смотреть на тебя, я буду видеть человека, который забрал мою маму. Я не хочу презирать тебя, потому что то, что у нас было, было хорошим, даже если все это было построено на лжи.

Я доверяла ему больше, чем кому-либо другому. Эйс знал все это время. Знал меня, знал, что он сделал. И все же он позволил мне впасть в отчаянье.

Дыши. Вдох. Выдох.

— Калла… все было по-настоящему. Ты и я, мы настоящие… — начинает он, но я качаю головой.

Он ничего не может сказать, что могло бы это изменить. Нет никаких действий, которые можно было бы предпринять, чтобы исправить это. И в этот момент я ничего так не хочу, как повернуть время вспять.

Я убираю руку с его щеки и заставляю себя поставить одну ногу перед другой. Я направляюсь к двери, оставляя Эйса на коленях умолять о прощении. Я не думаю, что когда-нибудь в своей жизни столкнусь с чем-то более трудным.

Это до тех пор, пока я не слышу три слова, которые заставляют мое сердце сжиматься в груди. От них у меня перехватывает дыхание. Они почти заставляют меня остановиться и вернуться назад.

Почти.

— Я люблю тебя, — говорит Эйс.

Слезы, которые я сдерживала, текут по моим щекам и не останавливаются. Сколько раз может разбиться сердце? Было ли моё когда-нибудь целым с самого начала?

Я ничего не могу сделать, чтобы облегчить эту боль. Мое сердце вырвали из груди и раздавили. Я пытаюсь успокоиться, пока не выхожу из этого проклятого дома, жалея, что вообще сюда приехала. Желая, чтобы я осталась дома с папой, веря, что человек, который забрал мою маму — монстр. Потому что это, знание того, что Эйс был водителем, причиняет мне боль больше, чем что-либо когда-либо.

Мое зрение затуманено, и я не знаю, куда иду. Все, что я знаю, это то, что мне нужно убраться от него как можно дальше. Но безнадежно убегать от чувств, которые разрывают меня на части кусочек за кусочком.

Улицы пусты, лишь изредка в мою сторону светят фары. Я продолжаю идти, ставя одну ногу перед другой, позволяя своему разуму разгуляться. Думаю, о каждой подсказке, которую я упустила прошлой осенью, обо всем, что привело к этому. Как я могла так сильно ослабить бдительность? Как я влюбилась в человека, которого ненавидела последние два года?

Не осознавая, что направляюсь в этом направлении, я оказываюсь перед домом Мии. Мне больше некуда идти. Я не могу пойти домой к отцу, потому что он поймет, что что-то не так, и рассказ ему об Эйсе, обо всем, принесет больше вреда, чем пользы. Может быть, мое суждение затуманено тревожными мыслями об Эйсе и о том, что я чувствую к нему, даже после того, как узнала правду.

— Малышка, — Миа открывает дверь. Ее глаза пристально смотрят на меня, — о, нет, — она обнимает меня, и это то, что заставляет меня полностью сломаться. Рыдания вырываются из глубины моей груди, и мне кажется, что я не могу набрать достаточно воздуха в легкие.