Мне повезло

Лукино Висконти… Мой первый фильм с ним — «Рокко и его братья». У меня там была крошечная роль. Помню первую съемку — на натуре, в Милане. Мы играли сцену встречи по боксу, знаменитой драки, которая запомнилась многим. Там снимался Ален Делон. И я тоже — в публике, среди сотен дерущихся. Не знаю, что я испытывала сильнее — страх или растерянность. Я стояла перед камерой, позади меня все молотили друг друга кулаками, а Висконти был очень далеко… Вдруг весь этот адский шум перекрыл его голос. Он кричал в мегафон: «Не убейте мне Кардинале…» И с той минуты я, раньше думавшая, что маэстро меня даже не видит, поняла: да, он мой защитник, он помнит обо мне, следит за мной. И так было потом всегда.

Лукино Висконти… Он относился ко мне так трепетно.

Говорили, что он бывает ужасно злым, особенно с мужчинами. Могу засвидетельствовать, что злым он бывал в равной мере и с мужчинами, и с женщинами. Мне рассказывали, что однажды во время съемок — то ли «Одержимости» с Кларой Каламаи, то ли «Чувства» с Алидой Валли — он вдруг сказал: «Стоп! Синьора должна пойти и воспользоваться биде…» Что-то страшное! Начав работать с ним, я была запугана — наверное, потому, что тогда еще не вышли мои главные фильмы, не было ничего, кроме моих первых проб. Я только отснялась в «Девушке с чемоданом», но никто этого фильма еще не видел.

А потом? Потом появился Франческо Мазелли со своими «Дофинами». Тоже выдающийся режиссер, и тоже очень внимательный. После «Дофинов» я опять снималась у Болоньини в картине «Ла Виачча». Там я впервые встретилась с актером, который мне очень нравился и с которым у меня завязался даже короткий роман. Он был такой робкий, такой забавный, весь сотканный из веселых проделок и смеха. Я говорю о Жан-Поле Бельмондо. С ним же вскоре мне довелось сниматься в фильме Филиппа де Брока «Картуш», принесшим мне известность во Франции.

В те годы вся моя жизнь была посвящена только работе. Один фильм следовал за другим: «Картуш», «8¹/₂» Федерико Феллини, «Леопард» Висконти, «Невеста Бубе» Луиджи Коменчини, «Равнодушные» по роману Моравиа снова с Мазелли. А потом Америка, работа с американскими режиссерами: «Розовая пантера» с Блейком Эдвардсом и «Мир цирка» с Хэтауэем. В этой картине я снималась с Ритой Хейуорт — уже тогда очень больной, несчастной и накачивающейся алкоголем с утра до вечера…

Франко Кристальди

Франко Кристальди. «Видес». Его «Видес»…

С первых же наших встреч меня больше всего поразило, что он сразу понял меня: почти единственный из всех, включая и моих родных, он угадал весь драматизм ситуации, в которой я оказалась. И протянул мне руку. Взамен я подписала контракт, ставивший меня в полную зависимость от «Видес».

Вначале у нас с ним были чисто деловые отношения: он — продюсер, я — актриса. То личное, что было между нами, началось лишь два года спустя…

Контракт с «Видес» был подписан в 1958 году, то есть почти сразу после того, как я ушла из Экспериментального центра и снова приехала в Италию из Туниса. И было это, если не ошибаюсь, в мае…

В Италии, словно мне не хватало всех моих злоключений, со мной произошла еще одна серьезная неприятность: меня обокрали. Унесли все, в том числе и сейф с моими личными бумагами, среди которых был и тот старый контракт.

Так что восстановить его я могу только по памяти.

Помню прежде всего его объем — не контракт, а целая книга. Десятки и десятки страниц, предусматривавшие все до самых мелочей. Бесконечное множество примечаний, обязывавших меня не изменять свою внешность и даже не подстригать волосы. Одним словом, я перестала быть хозяйкой и своего тела, и своих мыслей. Все было в руках «Видес». И так на протяжении десяти лет по первому контракту, за которым последовал второй — еще на пять лет — и третий — на три года… В общем, я попала в «конюшню» «Видес» в 1958 году и вышла из нее в 1975-м.

Мой ежемесячный гонорар (я это отлично помню) равнялся ста пятидесяти тысячам. Но это же были 1958–1959 годы. Потом постепенно он стал расти — ежегодно на пятьдесят тысяч в месяц. Так было первые десять лет. Второй контракт предусматривал некоторые изменения: мой заработок рос пропорционально доходам от фильма. Но все равно цифры были весьма скромными: два, три, четыре миллиона в месяц — это уже когда я, можно сказать, достигла вершины. Однако «Видес» оплачивала мои расходы: весь гардероб и все поездки. Разумеется, я должна была представлять подлинные квитанции. Никаких случайных расходов, и ничего, в сущности, мне не дарили.

Вначале на таких условиях там работали многие. Вспоминаю, например, Томаса Милиана. И Розанну Скьяффино, мою предшественницу: когда пришла я, она уволилась. Думаю, что на тех же условиях какое-то время работал и Джулиано Джемма. Под конец осталась я одна — все постепенно поуходили.

Между тем мои отношения с Кристальди переросли в любовную связь.