Мне приснился шум дождя

–План был на триста лет, а мы за пять половину выполнили,-медленно проговорила Сукарно,– а что здесь будет через сто лет такими-то темпами? А через триста?

–Будут цвести яблони,– сказала я, и тут же получила по голове легкий удар старомодной папкой с печатными документами.

–За что?

–Еще раз услышу отсылки к социалистической фантастике, отправлю тебя домой с рекомендацией по трудоустройству в космический университет. Будешь просветительской работой среди молодежи заниматься, mak kau hijau!

–Лучше сразу мне баллоны с воздухом сломай,– предложила я,– не обвинят в подстрекательстве к самоубийству.

–Да иди ты,– махнула рукой Сукарно. Теперь она походила на задолбавшегося начальника, который мечтает или о пенсии, или о несчастном случае на производстве.

Я\КЭЦ расправила крылья и спланировала в нижние слои атмосферы. Мы будто ныряли в теплую морскую воду.

«Ниже». Я расправила руки в инстинктивном движении. Давление и температура повышались, а я тонула в этой горячей и тяжелой «воде».

Через мое сознание проходили цифры и данные. Я их не должна анализировать, они идут дальше, от моих чипов в базу данных Сукарно. Но я их считываю, как считываю едва видные знаки на улицах родного города. Воспринимаю их, осознаю, а мозг адаптируется и формирует ощущения. Вид арахнид, паутинообразных фигур не рельефе Венеры, звучал как электронная музыка, а свист ветра был будто зимняя буря в старых фильмах.

Сознания у дронов не больше, чем у назойливых голосовых помощников, но я всех своих дронов одушевляю. С кошками своими дома я же разговариваю. Тем более, что ни на Нох Эк, ни на Дилбат с питомцами нельзя. Вот и сублимирую.

Правда, толстая пухнатая задница по кличке Джонни Два Ножа в Печень на грозный окрик перестать царапать дверь только усиливает напор. А птички слушаются.

Я отвлеклась от КЭЦ и переключила сознание на автоматику у гигантского зеркального зонтика. Роботы заряжалась солнечной энергией перед калибровкой. Из-за вращения планеты, хоть и медленного, зонтики смещались и их было нужно возвращать в точку Лагранжа. Этим я планировала заняться через одни земные сутки, когда инженеры со станции Нох Эк вышлют на Иштар новые данные.

Странно будет увидеть Венеру похожей на Землю, размышляла я. И увидеть тут настоящий дождь.

–Мне приснился шум дождя,– промурлыкала я,– И шаги твои в тумане…

Резкая боль ворвалась в мое сознание и заставила съёжится, отключившись ото всех роботов и дронов. В мой висок будто воткнулась невидимая отвертка. Мне показалось, что я чую запах жженой кости.

Я\КЭЦ теряла высоту. Раскаленный воздух хлестал жаростойкий корпус дрона. Мои внутренности горели, моя электроника ломалась от высокого давления.

Высокотехнологичное тело не слушалось, и я\КЭЦ в агонии падала с венерианского неба сквозь толщу ядовитых облаков.

Я вырвалась из поврежденного тела, и бросилась к Тесле. Не видно, не слышно, только боль скручивает внутренности. Арахна, Шаманка – не откликаются. Их больше нет, они сломались, вышли из строя, сплющены и разорваны на части.

И половина моего сознания погрузилась во тьму. Обычными глазами я видела станцию, и обычными барабанными перепонками слышала Сукарно. Но все мое расширенное сознание обернулось расширенной тьмой, дополненной ужасом и полной безнадегой.

….Я попыталась пошевелиться, но голова была прочно зафиксирована в портативной МРТ. Тело покрывал липкий пот, в глазах плыло.

Сукарно стояла напротив меня. Вид у нее был как у человека, втянутого в дискуссию о государственном присутствии в космосе.

«Где вы?» мысленный крик в пустоту и тьму, где в последние два года кипела информационная жизнь. Тесла? Арахна?

Тьма. Как когда в темноте ищешь кнопку у лампы. Протягиваешь руку, но хватаешь только пустоту.

– У нас нарушено сообщение с Нох Эк,– мрачно сказала Сукарно,– Дилбат и вовсе пропал с радаров. Антенна в порядке, но все каналы пусты.

Так, у нас авария. И не просто утечка воздуха, или унитаз сломался. Настоящий космический трындец эпических масштабов.

–Ладно,– я отстегнулась от портативного МРТ,– мы же космонавты, покорители Венеры, идем туда, где не ступала нога человека и все такое прочее. Сукарно, дай работу мне и моим нейрочипам. Будем жрать космического единорога по ходу поступления.

Выражение лица Сукарно не сулило ничего хорошего.

–Лем, твои чипы вышли из строя. Органических повреждений нет. Но чипы придется удалить. Когда связь восстановится, тебе пришлют замену.

Несколько секунд я смотрела на Сукарно, не осознавая смысла ее слов. А потом я начала ругаться.

Сначала тихо, потом громче. Я ругалась по-польски, по-русски, по-кантонски и даже по-малайски (специально выучила, когда узнала, что за главную будет Сукарно).

Чипы это тебе не зуб вырвать. Тут надо в нейрологию на год ложится. На Земле, родимой. Пока удалят, пока реабилитируют. Мозгу тоже будет сложно без цифровых протезов.