Мне сказали прийти одной

Абу Джихад действительно был большим боссом, каким и считали его окружающие. Он знал всех. Мы сказали ему, что хотим встретиться с молодым человеком, который побывал в Ираке. В течение часа он нашел для нас такого. Каждый раз, когда мне казалось, что эмир теряет интерес к разговору, я напоминала о его матери и о том, как далеко мы ехали, чтобы поговорить с ним.

Абу Джихад попросил нас подождать, пока он приведет молодого человека, который согласился поговорить с нами с тем условием, что его имя и персональные данные нигде не будут упомянуты. Мы называли юношу Абу Ибрагим – именем, которое он использовал на войне.

Он говорил с нами с некоторым трепетом, часто поглядывая на Абу Джихада, как бы испрашивая разрешения говорить.

– Все в порядке, ты можешь рассказать им все, – сказал Абу Джихад. – Они дали слово, что не будут называть наши настоящие имена.

Абу Ибрагиму было двадцать четыре года, он был стеснительным, долговязым, с карими глазами. Носил он традиционную белую одежду. Из шести друзей, отправившихся в Ирак, Ибрагим был самым старшим. Родился он в светской семье среднего класса и подростком играл в бильярд, слушал поп-музыку и дружил с девушками. Он хотел стать профессиональным игроком в футбол.

– Я просто развлекался, а не жил, – сказал Абу Ибрагим. – Мне чего-то не хватало. Я не знал, чего именно, но чувствовал, что чего-то нет.

Абу Джихад и другие религиозные мужчины упрекали его: «Почему ты не молишься? Почему не следуешь законам Аллаха?» Абу Ибрагим начал посещать мечеть Абу Анаса и смотреть видеозаписи наподобие той, которую видели мы с Майклом. Он считал, что его погибшие друзья сделали правильный выбор.

– Я счастлив за них, но страдаю за себя, ибо я пока не могу поступить также, – сказал он. – Я хочу распространить слово Аллаха по всей земле и освободить наши территории от захватчиков. Я не люблю никого и ничего в этом мире. Что меня волнует, так это борьба.

Он добавил, что Заркави был героем, а отправиться в Ирак его убедил отъезд друга.

Как он и другие парни перебирались через границу – это отдельная история. Они связывались с джихадистскими организациями, которые работали как бюро путешествий, помогая связаться с контрабандистами и давая адреса конспиративных квартир в Ираке.

Абу Ибрагим говорил и о растущем недовольстве своими родителями: «Я начал объяснять им, что Господь хочет, чтобы мы пожертвовали своими жизнями ради джихада. Им это не понравилось. Они мне говорили: «Ты слишком молод». Ну, знаете, как родители всегда говорят. Они не хотели слушать такие вещи».

Взяв с собой только спортивную сумку, набитую вещами, Ибрагим заплатил одиннадцать долларов за такси, которое вместе с другими пассажирами доставило его к сирийской границе. Иорданские пограничники не задавали много вопросов, на сирийской стороне тоже проблем не возникло. Он показал свой паспорт, отметки в котором подтвердили, что он уже ездил в Сирию прошлой осенью.

Но кончилось все тем, что Ибрагим провел шесть дней в темной и переполненной сирийской тюрьме, рассказав властям, как проделал путь на автобусе из отеля в Дамаске до иракской границы. Он планировал найти контрабандиста, про которого молодому человеку сказали, что он может переправить через границу за 150 долларов. Но полиция сняла Ибрагима с автобуса, арестовав до того, как у него появилась возможность найти этого человека.

– Потом они бросили меня в тюремную камеру, где были другие заключенные, в основном не такие религиозные, поэтому мы, самые верующие, отгородили себе один угол, где молились и разговаривали о Коране, – рассказал он.

Через три недели сирийцы передали Ибрагима иорданским властям. «Я стал сильнее, – так он отозвался о времени, проведенном в тюрьме. – Но я огорчен тем, что мне не удалось уехать, и молюсь Аллаху, чтобы он дал мне то, чего я так жажду получить».

Когда Ибрагим вернулся в Зарку, родители сказали ему, что с них хватит. Они говорили, что Аллах не хочет, чтобы он ехал в Ирак. Он должен остаться дома и жениться. «Сложно оставлять свои семьи, – сказал Абу Ибрагим. – Но это наш долг. Если мы не защитим свою веру, то кто это сделает? Старики и дети?»

Он вернулся к некоему подобию нормальной жизни. Днем работал вместе со своими братьями, а вечером проводил время с друзьями, которые думали так же, как он. Они изучали исламские сайты в Интернете и обсуждали новости из Афганистана, Сомали и Ирака.

Когда мы попросили его назвать своих врагов, Абу Ибрагим ни секунды не колебался: «Во-первых, это шииты. Во-вторых – американцы. В-третьих – любой, кто решится угрожать исламу, где угодно в мире».

В тот день, когда вышла наша статья, я уже вернулась домой, в Германию. Я получила сообщение от одного из боевиков, у которого мы брали интервью в Зарке. «Прекрасной розе, – было написано по-арабски. – Когда я думаю о вас, о том, что вы далеко, мое сердце наполняется болью. Тот, кто однажды увидел вас, всегда будет хранить ваш образ в своем сердце».