Мне снился сон…

Но тот не отрывал заворожённого взгляда от останков корабля. Вдруг поднялся на ноги, постоял несколько секунд и прыгнул в воду. И хотя проделал это вроде бы не спеша, никто не успел ему помешать. Сумасшедший лейтенант поплыл к ревущей воронке, и это было так страшно, что девушка упала на дно лодки, закрыла лицо руками… Через несколько минут Силва тихо сказал:

– Всё, детка, всё… Он утонул, вместе со своим кораблём. Может, это и лучше…

Ночью, которая была почти как день, они заснули. Португалец сказал, что надо спать, беречь силы. И что им повезло: море спокойное, без волны. Все трое они тесно прижались друг к другу, согреваясь. Виктория немного удивилась тому, что Силва лёг посередине. Она уже поняла, что он очень хороший, добрый и заботливый человек. Логично было бы ему предложить ей, девушке, самое тёплое место… Впрочем, мысль эта была мимолётная, уже сквозь наплывающий сон. Да, всё пережитое – страшно, но она заснула как только закрыла глаза. А когда проснулась, раненый матрос уже не дышал. И Виктория поняла: её опытный попутчик предвидел, что бедняга до утра не доживёт. И не хотел, чтобы девушка проснулась рядом с мёртвым…

– Нас должны сегодня найти, – сказал Силва. – Русские наверняка вышли навстречу транспорту, они нас не бросят. Сегодня…

По тому, как он повторил это слово, Виктория почувствовала: этот день они могут не пережить. Она и сама понимала это всем своим стынущим телом, неутихающей дрожью. Немного спасала гребля, но она быстро уставала и отдавала весло португальцу, вновь забивалась в угол кормы, наматывая на себя одеяла…

А потом впереди раздался странный рёв, и из глубины показался мокрый серый бок огромного кита… Нет, это всплывала подводная лодка! «Русская, русская!..» – шептала молитвенно девушка, но почти сразу услышала как выругался Силва. Свастика не оставила надежды. Португалец бросил вёсла, выдохнул обречённо:

– Возьмут в плен… Чёрт побери… – Хотел что-то добавить, но глянул на перепуганную Викторию и выдавил из себя улыбку. – Не бойся, детка. Ничего, конечно, хорошего, но и у Англии, и у Штатов подписана с немцами конвенция о военнопленных. Переживём.

Субмарина – огромная! – уже вся лежала перед их маленькой лодкой. Раскрылись двери рубки и оттуда стали выскакивать солдаты с автоматами, разбегаться и выстраиваться вдоль палубных перил. Сердце Виктории сжалось, почти остановилось, так ей было страшно смотреть на эти обтянутые чёрным и блестящим фигуры. Но вот показались ещё двое – в обычной форме морских офицеров. Немецкой, конечно, но узнаваемо-традиционной. Это её успокоило, она перевела дух, не спуская глаз с этих двоих. Один – по осанке, уверенным движениям, Виктория поняла, что именно капитан, – стал просто напротив, близко, снял фуражку. Ветер растрепал его густые светлые волосы, он чуть наклонил голову, глядя на девушку. И, поразительно: она вдруг подумала, что этот немецкий офицер, капитан подводной лодки, очень красив! Голубые глаза на смуглом лице, точёные мужественные черты, стройная, ловкая фигура – он даже не придерживался рукой за перила, хотя палубу сильно раскачивало. Их взгляды встретились, замерли, и немец улыбнулся ей. Лицо его стало необыкновенно обаятельным. Настолько, что Виктория улыбнулась в ответ, сердце её заколотилось, кровь прихлынула к щекам. На несколько минут – или секунд? – ей показалось, что всё плохое уже позади. Сейчас этот офицер протянет ей руку, поведёт в тёплую каюту…

Офицер повернул голову к своему коллеге, тихо произнёс фразу. Над водной гладью слышимость оказалась отличной, а Виктория знала языки – французский, немецкий. Она поняла: «А ну-ка, сними этого креола. Только девчонку не задень». Она ещё не успела осознать смысла услышанного, как второй офицер жестом позвал солдата, и тот, вскинув оружие, короткой очередью убил наповал Силву. И вот тогда капитан сделал то, что она себе представила: протянул ей руку, подзывая подплыть поближе, подняться на палубу. Он улыбался…

Дальнейшее Виктория помнит плохо. Наверное, на какое-то время она потеряла сознание. Очнулась от грохота мотора, рёва волн: подводная лодка быстро уплывала вдаль, одновременно скрываясь под водой. Немцев, видимо, что-то сильно испугало, они уходили так поспешно. А она осталась одна в лодке, одна в океане…

…Леди Виктория подошла к окну, отодвинула тяжёлую штору. Внук стал рядом с ней, глядя на яркие, усыпавшие небо звёзды.

– Скоро рассвет, – проговорила бабушка. Она прерывисто дышала, растревоженная своими воспоминаниями. И Энтони вдруг понял, что тоже взволнован и что хочет продолжения истории поскорее. Что-то лихорадочно пульсировало в нём: какая-то догадка, предчувствие… Он взял бабушку за руку, сказал дрогнувшим голосом:

– Это так необычно и интересно… Какой я был маленький глупец, не хотел тебя слушать раньше!

– Всему своё время, милый, – возразила она. Прижалась губами к волосам его склонённой головы. – То, что произошло дальше… Что ж, может быть в моей жизни больше не было ничего более необычного и прекрасного. Рассказываю тебе и вновь думаю так.