Мне снова 15…

– Да всё будет нормально, Фёдор Григорьевич, – назвал я его по имени-отчеству, чтобы ещё больше расположить к себе. – Не переживайте, я не подведу вас, честное слово! А чтобы вы не сомневались в моих способностях, я вот прямо сейчас, сидя у вас в кабинете, сочинил песню о милиции.

– Серьёзно?

– Серьёзнее некуда. Можно в вашем ОВД найти гитару?

– Егор! – испуганно одёрнула меня мама.

– Хм, гитару, говоришь? – не обратил внимания на неё майор. – Ну-ка, пойдём со мной. А вы, Алевтина Васильевна, посидите пока в коридоре на лавке, мне надо запереть кабинет, сами понимаете, порядок.

Да уж, это не Шарапов, которого потом чехвостил Жеглов за якобы пропавшие документы. Правильный мент, подкованный.

Наш короткий путь завершился в одном из кабинетов, где сидели трое в гражданском, как я подозревал, оперативники. Один постарше, примерно ровесник майора, двое лет около тридцати. Там было жутко накурено, не спасала даже открытая форточка. При нашем появлении все трое встали, но мой сопровождающий махнул рукой:

– Сидите, ребята. Вот, привёл к вам в гости одного молодого человека, в котором неожиданно открылись способности к сочинительству песен. Зовут его Егор Мальцев. Говорит, что, пока сидел у меня в кабинете, придумал песню о милиции. Надеюсь, это ХОРОШАЯ песня, Егор?

– Хорошая, вам понравится, – уверенно заявил я.

– Ну так вот, у вас же тут вроде гитара была… А, вон она, на шкафу. Достань, Гриша, ты повыше… Хм, и у меня в рифму что-то начало сочиняться, наверное, это заразно… Дай инструмент парню, пусть он споёт нам, что придумал.

Гитара оказалась малость расстроена и к тому же семиструнная. Ладно, не фатально, играли и на таких, тут только есть свои секреты в настройке. Доведя инструмент до кондиции, сел на подставленный стул и ударил по струнам.

Наша служба и опасна, и трудна,

И на первый взгляд как будто не видна.

Если кто-то кое-где у нас порой

Честно жить не хочет…

Ну что тут сказать! Четвёрка слушателей только что мне не аплодировала, когда я скромно отставил гитару в сторону. А Гриша тут же кинулся ко мне с карандашом и листом бумаги:

– Парень, будь добр, запиши аккорды и слова.

Мне не жалко, я сегодня добрый, записал, после чего меня попросили ещё раз исполнить песню. Да, вот великая сила искусства! Казалось бы, перепел незамысловатую песенку из сериала о милиции, а столько эмоций!.. Кстати, надо бы зарегистрировать очередное произведение, а то присвоит какой-нибудь Гриша себе авторство, доказывай потом, что не верблюд.

Из здания ОВД майор Бутыльников провожал нас чуть ли не под локоток. На прощание пожал руку, чем изрядно удивил встретившегося нам на крыльце инспектора из комиссии по делам несовершеннолетних при район ном Совете депутатов трудящихся. Того самого капитана Ивашкина, что приходил к нам домой. Оказалось, инспектор шёл как раз к майору. Я просто спиной чувствовал его недоумённый взгляд, направленный в нашу с мамой сторону. Ничего, ребята, привыкайте, то ли ещё будет!

Дома Катька первым делом устроила нам настоящий допрос. Отвечала по большей части мама, которая и сама ещё не знала, радоваться за меня или огорчаться. Во всяком случае, переживала очень. Я, как мог, старался успокоить её, всё ж таки родной человек, в физическом плане во всяком случае. А ведь сейчас моя настоящая мама – мама Алексея Лозового – живёт в небольшом Рыбинске, городке в Ярославской области. И мне, по идее, уже восемь лет. Интересно было бы взглянуть на себя маленького. А с другой стороны, немного страшно. Поэтому подобные мысли я старательно гнал от себя подальше.

На следующий день не было ни тренировок, ни с Ленкой встреча не намечалась. Тусить с Бугром и компанией не хотелось. С утра, чтобы как-то себя занять, взял в руки гитару и принялся вспоминать ещё нетронутые песни из своего прошлого и нынешнего будущего. А не переложить ли мне на ноты Stairway to Heaven? Текст, к сожалению, я помнил лишь частично, поэтому ограничился мелодией. Тоже хлеб, в ВУОАПе, думаю, зарегистрируют, а потом, может, и текст на русском сочиню. Что ж, можно забрать и Hotel California, а заодно и Losing My Religion, от которой я реально тащился. А что у нас тут на русском? Может, попробовать репертуар «Ласкового мая»? На фиг, на фиг… Лучше Малежика взять, ту же «Попутчицу» и до кучи «Двести лет». Думаю, народу придётся по душе «Комарово» на стихи Танича и музыку Николаева. Надеюсь, Михаил Исаевич это стихотворение ещё не написал, а с Николаевым проблем точно не будет, Игорёк ещё пешком под стол ходит.

Теперь всё это запишем, ноты вспомним… Так, отлично, хоть сейчас в ВУОАП неси!

– Егор!

Вот блин, Муха, что ли, снизу орёт? Я выглянул в распахнутое окно. Точно, кореш мой лепший.

– Здорово, Мух, чё орёшь?

– Мы с парнями в Серебряный Бор едем, загорать, купаться, вечером обратно. Давай с нами.

Купаться? Загорать? А что, я ведь уже и забыл, когда на речке отрывался, последний раз отдыхал на море года два назад, если считать ту жизнь, а на речке и того дольше не появлялся. Может, и правда съездить? Понятно, что компания не самая лучшая, так другой-то нет…