Мне снова 15…

Блин, он же ещё не летал, полетит, насколько я помнил, в 1965 году и станет первым космонавтом, вышедшим в открытый космос. Но это всё в будущем, сейчас-то его никто не знает.

– Вот, Лёшка, слава мчится впереди тебя, – усмехнулся его спутник. – Ещё не летал, а уже подростки тебя узнают.

– Да какая слава, Володь… Слушай, парень, а правда, откуда ты меня знаешь?

– Э-э-э… В какой-то газете была фотография первого отряда космонавтов, вот ваше лицо и запомнилось.

– Надо же, кто бы мог подумать… Кстати, Володя у нас тоже член первого отряда космонавтов, Комаров его фамилия.

Вот ведь, а Комарова я не узнал. Зато помнил, что он погибнет во время посадки, и всего через несколько лет. Только точный год трагедии выпал из памяти.

– Жалко, нет фотоаппарата, а то сфотографировались бы на память, – встрял Сява. – Батя с мамкой обалдели бы.

– Так у нас есть, ребята, давайте сфотографируемся, – предложил Леонов. – А фото мы вам потом вышлем, вы адреса свои оставьте. Или лучше один кто-нибудь, так легче будет, мы ему все пять… нет, шесть фотографий и отправим.

– Клёво! – подпрыгнул Сява, да и остальные парни оживились.

– Но мы подошли узнать, чьи песни, Егор, ты сейчас пел.

– Это он сам сочиняет, – ответил за меня Муха.

– Серьёзно?

Я пожал плечами, мол, самородки растут не только в глубинке.

– А я-то думаю, вроде раньше этих вещей не слышал. И очень, я вам скажу, неплохие песни. Даже жалею, что магнитофон с собой не захватили из Звёздного городка.

– А вас что, так просто отпускают отдохнуть на природу? – спросил я.

– Редко, но случаются и у нас праздники, – усмехнулся Комаров. – На пару дней отпустили с семьями повидаться. Вон наши жёны сидят и дочки мои, – кивнул он в сторону небольшой компании из двух женщин и двух девочек.

Одна из женщин была явно беременной, хотя и скрывала живот под сарафаном. Вряд ли это жена Комарова, беременная третьим, тем более что дочки в этот момент щебетали с другой женщиной.

– Значит, сам сочиняешь песни? – вернулся к теме беседы Леонов.

– Есть такое.

– И поёшь только в компаниях?

– Эти – да, а другие вы скоро услышите в исполнении Бернеса, Мулермана, Пьехи, Миансаровой, Клемент…

– Лидии Клемент? Это же моя любимая исполнительница! А что она будет петь?

– «Нежность». Если хотите, могу попробовать её исполнить под гитару, чтобы вы имели представление об этой песне.

– Конечно, хотим! Только, знаешь что, Егор, пожалуйста, пойдём к нашим, девочкам тоже интересно послушать. Отсюда далековато всё-таки…

И мы всей компанией переместились к жёнам и детям космонавтов, где я спел «Нежность». После нескольких секунд затишья беременная супруга Леонова тихо сказала:

– Ребята, это же о вас песня, о космонавтах.

– Точно, а я-то думаю, что это меня так пробирает, аж до костей, – поддержал Комаров. – Парень, ты настоящий талант, если придумываешь такие песни.

– А мы фотографироваться будем? – вылез Сява.

– Что? Ах да, конечно. Валя, будь добра, подай фотоаппарат.

В руках Комарова оказался «Зенит-С», судя по надписи на передней панели.

– Так, кого бы попросить нас всех сфотографировать? Эй, молодой человек! Да-да, вы. Будьте добры, сфотографируйте нас. Да здесь всё просто, вот спуск, смотрите в видоискатель.

– Ну что, все готовы? – спросил новоиспечённый фотограф. – Три, четыре! Ещё разок? Хорошо. Замерли, улыбаемся… Отлично! Держите ваш аппарат.

Мы поболтали ещё минут десять, после чего космонавты, поглядев на часы, с сожалением отметили, что им нужно собираться, потому что вечером они обязаны быть в расположении своей части на территории Звёздного городка. Напоследок записали мой адрес, пообещав выслать фотографии на всех, посоветовали не злоупотреблять пивом и отбыли восвояси.

В этот день я стал настоящим героем в глазах моей девушки. И через несколько часов, проводив Лисёнка до подъезда её дома, на прощание был вознаграждён лёгким поцелуем в губы. А вечером не мог уснуть. Не потому, что вспоминал этот поцелуй, хотя не вспоминать его было невозможно, а потому, что моя спина жутко обгорела, и я мог лежать только на животе. Представляя, как в течение ближайших дней с меня начнёт слезать шкура, я сумел задремать только далеко за полночь.

Глава 9

1 сентября 1961 года с чувством благоговения я переступил порог здания, находящегося по адресу Мерзляковский переулок, 11. Ну вот я и студент Академического музыкального училища при Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского! В прошлой жизни мои достижения ограничились обычным музыкальным училищем в Рыбинске, об академучилище я мог только мечтать. Может, я и вернулся в прошлое, пусть и в другое тело, чтобы получить шанс начать всё сначала уже на более высоком уровне?