Мне так хорошо здесь без тебя

После ужина опять смотрели новости – и, конечно, главной темой был Ирак. Репортаж начала Самира Ахмед:

– Американские слова о «смене режима» в Ираке непонятны как мировому сообществу, так и самим американцам. С нами в прямом эфире из Мичигана инспектор ООН по вопросам вооружения Скотт Риттер. Вы нас слышите, Скотт?

– Да, добрый вечер, Самира.

– Поправьте, если я ошибаюсь: прошло полтора месяца с момента, когда президент Буш объявил пять условий, необходимых для мирного разрешения конфликта между США и Ираком.

– Совершенно верно.

– И, насколько мне известно, тогда впервые прозвучала фраза о «смене режима».

– Не совсем. Выражение «смена режима» в последнее время используется так широко, что может означать что угодно. В апреле Буш еще требовал обязательного ухода Саддама. Но, после того как Конгресс принял резолюцию по Ираку, все изменилось. Теперь Буш допускает, чтобы Саддам остался у власти, если он выполнит пять требований резолюции.

– Вы не находите, что это слишком туманно?

– Да, слова президента оставляют большое пространство для интерпретации. То есть в самой формулировке заложена возможность изменения политики в этом вопросе. Мое личное мнение: наивно полагать, что Хусейн выполнит хотя бы малую часть этих требований.

– А что вы сами вкладываете в понятие «смена режима»?

Эксперт на экране помедлил с ответом.

– То, что вкладывалось в него изначально, – наконец ответил он. – Уход Саддама.

В комнате зазвонил мой телефон.

– Если это Камилла, дай нам с ней поговорить, – попросила мама, не отрываясь от телевизора.

Как только я вошел в комнату, телефон перестал звонить. На экране высветился пропущенный вызов от Жюльена. Я закрыл дверь и набрал его номер.

– Хэддон, где тебя носит?! – рявкнул Жюльен вместо приветствия. – Я уже думал, они тебя убили! Даже жене твоей звонил!

– Черт, вот это ты зря… – Я опустился на кровать. – Она нашла письма.

– О господи, – выдохнул Жюльен. – Ну, ты болван!

– Согласен.

– И что теперь?

– Теперь она со мной не общается. Выгнала из дома. Но я не могу… Короче, с картиной никаких проблем. Только покупатели чокнутые.

– Убедился, что это не Лиза?

– Убедился, – промямлил я, стряхивая с постели крошки от крекера.

– Но ты с ней встретился?

– Нет, Жюльен, – тихо ответил я. – Я не встречался с ней в Лондоне. Я пытаюсь вновь стать приличным человеком – хотя никто моих усилий не замечает.

– И как же Анна обнаружила письма?

– Знаешь, не надо сейчас…

– Ладно. Извини. Я просто хотел убедиться, что покупатели не взяли тебя в заложники.

– В каком-то смысле, взяли. – Я оперся спиной на стену. – Телепатическим путем. Вживили мне жучки в мозг.

Жюльен усмехнулся.

– Вот что, Ричард. Тебе пришло еще одно письмо.

– Да ладно… От нее?

– Похоже, что да.

Я закрыл лицо руками. Пятое. Это уже пятое. У американцев действительно странная манера сообщать о смене режима.

– Знаешь, мне плевать. Читай! Давай, прочти мне.

Звук разрываемой бумаги.

– Слушай, – сказал Жюльен и начал читать:

Дорогой Ричард!

Вчера я шла мимо галереи и увидела одну фотографию. Она навела меня на мысль, что ты мог бы сделать. Или напомнила о тебе. Пожалуй, это одно и то же. Я знаю, ты не особенно интересуешься фотографией, но этот снимок был необыкновенный: старая парусная лодка посреди кукурузного поля, а на ней пугало. Фотография, черно-белая, выглядит вовсе не постановочной – как будто мир сам вырос вокруг лодки. Очень красиво. Жаль, что тебя не было со мной, интересно было бы узнать твое мнение.

В общем, признаюсь: мне тебя не хватает. Мы с Дэйвом назначили дату свадьбы, двадцать первое июля. И все сразу стало таким определенным! Я почувствовала, что скучаю. Ты должен понимать это лучше меня, я ведь никогда не была в браке. Я чувствую, что мы прощаемся навсегда. То есть, конечно, мы уже попрощались, и давно… только что мне делать с недостающей частью? Что мне делать с той частью себя, которая скучает по тебе и видит сны о другой жизни?

– Стоп, – прервал я с закрытыми глазами. – Достаточно.

– Ты уверен? – Жюльен шуршал бумагой. – Тут еще на второй странице…

– Не надо. – Я встал. – Так продолжаться не может. Это неправильно.

– Она колеблется.

– Нет. Она просто эгоистка. Будь добр, выброси письмо. Не надо его хранить.

– Серьезно?

– Да. С меня хватит. Она продолжает устраивать мне проблемы, а ведь мы даже не встречаемся. – Я машинально потянулся к нагрудному карману, хотя давно бросил курить. – Мне надо что-то сделать. Что-то очень крутое.

– Например?

– Одних извинений недостаточно. Нужна смена режима.

– Не знаю, что ты под этим подразумеваешь, но когда я был с Алехандро, я начал есть кинзу.

– Спасибо, это очень ценная для меня информация. Забегу к тебе, когда вернусь.

Нажав на отбой, я тут же понял, что сформулировал последнюю фразу неправильно. Следовало сказать «если».

Родители продолжали смотреть телевизор. Я с мрачным видом сел на диван и включил камеру. Мама повернулась ко мне.

– Милый, я же хотела поговорить с Камиллой!.. Господи, опять ты со своей штукой?

– Это была не Камилла. И да, я опять со штукой.