Читаем Мне тебя обещали полностью

– Я боюсь показаться сумасшедшей… Но, Погода, мне кажется, мама даже после смерти приглядывает за домом. Я отлучусь на неделю – вернусь и не нахожу ни одной пылинки на мебели, будто ее накануне тщательно вытерли. Вот точно помню, как, уезжая, оставила открытой хлебницу. В ней еще крошки круассанов оставались. Сейчас смотри: хлебница чистая, крышка закрыта. Может, у меня фантазия разыгралась?

– Не думай, фантазия это или нет. Ты чувствуешь ее присутствие здесь. Разве это не прекрасно? Не оставляет тебя одну, заботится о твоем покое. Уверен, она бесконечно счастлива от того, что теперь мы будем жить здесь. У нас есть Фредик, а еще – самое настоящее море. Над ним всегда ветер, перед одним которым мы можем снять шапки. Это на случай, если соскучимся по нему и по взъерошенным прическам.

17

Здесь не боишься упустить жизнь. Это попросту невозможно, потому что у самого ее ядра, вот она перед тобой – не простая и не сложная. Лишь избранные это понимают, а те, кто не понимает – придумывают свои теории. Было время, когда я даже не пытался ни в чем разобраться – мой мир умещался в ладони одной женщины, и этого было достаточно. Потом, потеряв этот мир, я попытался приобщиться к другому, общему. В котором существовали многие близкие мне люди. Не получилось. Воспоминания обступили меня со всех сторон, изолировали меня от мира, как непроницаемый скафандр, и я уже не помещался в пространство, где вроде бы на каждого должно хватить места.


Так я и жил в коконе, в коридоре между потерянным своим миром и недосягаемым миром общего пользования. Запутавшийся, отчаянный, без настоящего и будущего… Когда же скорлупа раскололась? Сейчас мы идем по берегу, я и Водопад, я оглядываюсь на шаги, которые остаются после нас на мокром песке, и осознаю, что у меня больше нет защитного слоя. Я вырос, стал сильным и самостоятельно твердо свою на ногах. Я один, целостен, больше не связан с кем-то другим, пусть и самым любимым человеком, потеряв которого, я могу заново все потерять. Это как будто – отказавшись жить в многоэтажной башне, построить свой дом, где один выход, один вход, и все просто.


Водопад собирает ракушки – чистые, побелевшие после ливня. Я наблюдаю на ней и ощущаю себя самым счастливым человеком, ведь в моем мире есть друг, партнер, который делит со мной кров, дарит мне уют, тепло. Стены дома, чем бы они ни отапливались, все равно остаются холодными – согревают пространство чувства. Электричество между двумя сердцами.

Она признается, что я стал ее маяком. «Благодаря тебе я обрела себя другую». А мне смешно. Эй, глупая, это же ты меня вернула к жизни, научила не оглядываться назад. Хотя… может, мы оба стали спасением друг для друга, привели друг друга в безопасную гавань?


«Погода, я вот живу с тобой здесь и не очень верю в реальность происходящего. Как должны выражаться принцессы – сказка ожила в моем унылом мире… Нет, правда, не смейся! Я ощущаю себя воздушной принцессой, несмотря на то что отъела себе роскошный зад, а ты – мой принц, пусть даже лысеющий под короной. У нас все… просто. Ну, наверное, у многих так бывает. Надеюсь. Но я-то не очень верила в возможность всего этого для себя: что когда-нибудь уеду из большого города, поселюсь здесь, в доме детства. А со мной будет тот, кого в глубине души я мечтала видеть рядом.

Сегодня я проснулась в поту. Мне приснилось, что ты это не ты, а тот, другой… Я на него в те времена не раз раскладывала карты, а они повторяли одно и то же: сама затеяла эту ерунду, сама разбирайся. Я думала, никогда его не забуду, так и буду жить с этой инвалидностью в сердце. А оказалось, он играл только эпизодическую роль. Теперь, рядом с тобой я не боюсь встретить его, наоборот: посмотреть бы ему в глаза твердым взглядом, отпустить восвояси… Спасибо тебе за вовремя брошенный спасательный круг!»

* * *

Перейти на страницу:

Все книги серии Эксклюзивная новая классика

Леонид обязательно умрет
Леонид обязательно умрет

Дмитрий Липскеров – писатель, драматург, обладающий безудержным воображением и безупречным чувством стиля. Автор более 25 прозаических произведений, среди которых романы «Сорок лет Чанчжоэ» (шорт-лист «Русского Букера», премия «Литературное наследие»), «Родичи», «Теория описавшегося мальчика», «Демоны в раю», «Пространство Готлиба», сборник рассказов «Мясо снегиря».Леонид обязательно умрет. Но перед этим он будет разговаривать с матерью, находясь еще в утробе, размышлять о мироздании и упорно выживать, несмотря на изначальное нежелание существовать. А старушка 82 лет от роду – полный кавалер ордена Славы и мастер спорта по стрельбе из арбалета – будет искать вечную молодость. А очень богатый, властный и почти бессмертный человек ради своей любви откажется от вечности.

Дмитрий Михайлович Липскеров

Современная русская и зарубежная проза
Понаехавшая
Понаехавшая

У каждого понаехавшего своя Москва.Моя Москва — это люди, с которыми свел меня этот безумный и прекрасный город. Они любят и оберегают меня, смыкают ладони над головой, когда идут дожди, водят по тайным тропам, о которых знают только местные, и никогда — приезжие.Моя книга — о маленьком кусочке той, оборотной, «понаехавшей» жизни, о которой, быть может, не догадываются жители больших городов. Об очень смешном и немного горьком кусочке, благодаря которому я состоялась как понаехавшая и как москвичка.В жизни всегда есть место подвигу. Один подвиг — решиться на эмиграцию. Второй — принять и полюбить свою новую родину такой, какая она есть, со всеми плюсами и минусами. И она тогда обязательно ответит вам взаимностью, обязательно.Ибо не приучена оставлять пустыми протянутые ладони и сердца.

Наринэ Юриковна Абгарян

Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги

Любовь гика
Любовь гика

Эксцентричная, остросюжетная, странная и завораживающая история семьи «цирковых уродов». Строго 18+!Итак, знакомьтесь: семья Биневски.Родители – Ал и Лили, решившие поставить на своем потомстве фармакологический эксперимент.Их дети:Артуро – гениальный манипулятор с тюленьими ластами вместо конечностей, которого обожают и чуть ли не обожествляют его многочисленные фанаты.Электра и Ифигения – потрясающе красивые сиамские близнецы, прекрасно играющие на фортепиано.Олимпия – карлица-альбиноска, влюбленная в старшего брата (Артуро).И наконец, единственный в семье ребенок, чья странность не проявилась внешне: красивый золотоволосый Фортунато. Мальчик, за ангельской внешностью которого скрывается могущественный паранормальный дар.И этот дар может либо принести Биневски богатство и славу, либо их уничтожить…

Кэтрин Данн

Проза прочее / Проза / Современная русская и зарубежная проза
Последний
Последний

Молодая студентка Ривер Уиллоу приезжает на Рождество повидаться с семьей в родной город Лоренс, штат Канзас. По дороге к дому она оказывается свидетельницей аварии: незнакомого ей мужчину сбивает автомобиль, едва не задев при этом ее саму. Оправившись от испуга, девушка подоспевает к пострадавшему в надежде помочь ему дождаться скорой помощи. В суматохе Ривер не успевает понять, что произошло, однако после этой встрече на ее руке остается странный след: два прокола, напоминающие змеиный укус. В попытке разобраться в происходящем Ривер обращается к своему давнему школьному другу и постепенно понимает, что волею случая оказывается втянута в давнее противостояние, длящееся уже более сотни лет…

Алексей Кумелев , Алла Гореликова , Игорь Байкалов , Катя Дорохова , Эрика Стим

Фантастика / Современная русская и зарубежная проза / Постапокалипсис / Социально-психологическая фантастика / Разное
Земля
Земля

Михаил Елизаров – автор романов "Библиотекарь" (премия "Русский Букер"), "Pasternak" и "Мультики" (шорт-лист премии "Национальный бестселлер"), сборников рассказов "Ногти" (шорт-лист премии Андрея Белого), "Мы вышли покурить на 17 лет" (приз читательского голосования премии "НОС").Новый роман Михаила Елизарова "Земля" – первое масштабное осмысление "русского танатоса"."Как такового похоронного сленга нет. Есть вульгарный прозекторский жаргон. Там поступившего мотоциклиста глумливо величают «космонавтом», упавшего с высоты – «десантником», «акробатом» или «икаром», утопленника – «водолазом», «ихтиандром», «муму», погибшего в ДТП – «кеглей». Возможно, на каком-то кладбище табличку-времянку на могилу обзовут «лопатой», венок – «кустом», а землекопа – «кротом». Этот роман – история Крота" (Михаил Елизаров).Содержит нецензурную браньВ формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Михаил Юрьевич Елизаров

Современная русская и зарубежная проза