Мне жаль тебя, или Океан остывших желаний

— Нет, — покачал головой Градов и улыбнулся.

— Ну, тогда я буду свои, ментоловые, — со вздохом сказала девушка и достала из сумочки сигареты.

— Интересно, и как отец с матерью смотрят на то, что вы курите? — поинтересовался Градов, щелкая зажигалкой.

— А им вообще это до фени! — махнула рукой девушка.

— До фени? — удивился Градов. — А ведь, помнится, когда-то в юности Гена, будущий ваш отец, говорил, что если у него будет дочь и она, не дай бог, закурит, он придушит ее собственными руками… Он одно время встречался с девушкой, которая много курила. И потом долго плевался: «Целовать курящую девушку — это то же, что облизывать пепельницу…»

— Ой, ну вы скажете! — покачала головой гостья, затушивая сигарету. — Меня сейчас саму вытошнит.

— Ох, извините, я как-то не подумал, — слегка смутился Градов.

Девушка же протянула руку к серебряной табакерке и поинтересовалась:

— А эта ваша табакерка… Она дорогая, наверное?

— Для меня — да, — сказал Градов и добавил: — Ее мне подарили.

— Серебро, что ли? — продолжала интересоваться, вертя в руках табакерку, гостья.

— И серебро, и золото, и рубины… Но мне она дорога, как память… — вздохнул Градов.

— Это что, правда, самые настоящие рубины? — удивилась девушка, рассматривая яркие прозрачные кроваво-красные вставки на крышке.

— Знаете, там, откуда я ее привез, цветные стекляшки найти было гораздо труднее, чем настоящие рубины, — улыбнулся Градов. — А это подарок, так сказать благодарность, за одну конфиденциальную услугу. Видите, здесь выгравирован вензель? Английские буквы «ВВ». Это значит, «Big Buffalo» — «Большой Буйвол». Так называл себя один африканец…

— Африканец? — удивилась девушка. — Он, что, по-английски говорил?

— О, это был образованный африканец. Даже, я бы сказал, слишком образованный… — пробормотал в задумчивости Градов.

— Разве можно быть слишком образованным? — удивилась гостья.

— Можно, еще как можно… Эта табакерка была для него талисманом. Он считал, что она защищает от злых духов…

— И как же он с ней расстался?

— А он заказал мастеру сделать ему точь-в-точь такую…

— Здорово… — восхитилась девушка и, ставя табакерку на стол, добавила: — Ну, мне пора. Еще в гостиницу нужно устроиться. Вы не знаете, где здесь поблизости есть недорогая гостиница?

— А зачем вам гостиница? Вы и у меня можете переночевать… — предложил Градов. — Живу я один. А места, как видите, вполне достаточно.

— Ну ладно… — тут же согласилась девушка и, повеселев, заявила: — Тогда я в душ. А то с дороги без душа просто жуть.

— Там на сушилке висит чистое полотенце… — начал было Градов.

Но гостья его перебила:

— У меня свое есть. Не волнуйтесь.

— Я вам в зале, на диване постелю, — сказал Градов.

— Вы главное простыни достаньте, а постелить я и сама смогу, — кивнула гостья.

А Градов, всматриваясь в голубоглазую, с яркобелыми крашеными кудряшками розовощекую девушку, вдруг, вздохнув, заметил:

— Однако вы совсем не похожи на вашу мать…

— Вы знали мою мать? — удивилась девушка.

— Знал, еще как знал… — пробормотал Градов и, уже громче, добавил: — Но вы идите, идите, вы в душ, кажется, собирались…

Когда гостья вышла, он выбил из трубки пепел, снова набил ее табаком и, подойдя к окну, закурил.

Знал ли он ее мать? Знал ли он Лизу Мальцеву-старшую, тогда, в девичестве еще не Мальцеву, Голынскую? Сам Мальцев ему такого вопроса никогда не задал бы. Градов взглянул на старинную книгу с золоченым тиснением и у него вдруг промелькнула странная мысль… А не плата ли это за то, что в свое время он, по сути, проморгал такую девушку, уступил Лизу Мальцеву?

Они с Лизой познакомились на танцах в парке. Мальцев тогда сразу же после первомайского парада уехал домой, в деревню, сажать картошку, а он, Градов, весь день гулял по праздничному Киеву. И уже перед самым салютом заметил сидящую на лавочке возле танцплощадки темноволосую девушку в нежнорозовом платье. Девушка, время от времени поглядывая на часы, как будто кого-то ждала. И он, в красивой, как ему все говорили, очень эффектно сидящей на нем праздничной форме, не удержался и несколько раз прошел возле лавочки, а потом и присел рядом с темноглазой смуглянкой, которая, похоже, так никого и не дождалась.

— Вы не хотели бы пойти со мной на салют? — спросил он с ходу.

А она лишь улыбнулась и, вздохнув, кивнула.

В тот праздничный вечер они еще долго бродили по городу, а когда Градов, проводив Лизу до ее подъезда, попытался незамеченным проскользнуть в общежитие, его, как говорится, застукали. И не миновать бы ему наказания, но назавтра Градова вызвали к начальству и, поскольку он был москвичом и отлично знал столицу тогда еще не только России, а всего Советского Союза, отправили туда в командировку. Задание было секретным, Градов никак не мог дать о себе знать не только Лизе, но даже своим родным, которые и не предполагали, что их сын находится в Москве.

А когда через пару недель Градов вернулся в Киев и с букетом белых роз заявился к Лизе, ему открыл двери не кто иной, как Мальцев.