Мнемозина

— Я же говорила: надо было сразу вам об этом рассказать. А иначе получается как в скверной мелодраме, когда слой за слоем снимается грязное белье… Только в этом нет ничего зазорного. Ксюша действительно не биологическая дочь Олега, но для него это не имело значения. Можете не поверить, но существуют мужчины, которые любят и чужих детей. Олег из таких.

— А своего отца девочка знала?

— Ха! Если бы его знала ее мамаша! — рассмеялась Лара, но ее смех был насквозь фальшивым. Допив коньяк, она протянула бокал мне, и я торопливо наполнил его. Лара вяло улыбнулась и вновь откинулась на спинку кресла. — Никто не знал отца Ксюши. Так бывает, когда пьешь без меры.

Лара видимо сообразила, что сама пьет и нерешительно поставила бокал на стол. Облизнув губы, она бросила на меня настороженный взгляд, словно пытаясь увидеть мое осуждение.

— Ксения забрала машину? — спросил я

— Нет. Она стоит у нас в гараже. По-моему, она ее даже не видела.

— Лариса, скажите… — начал я, но она решительно прервала меня.

— Лара. Зовите меня Лара. В имени Лариса есть что-то… босяцкое.

— Хорошо. Лара… Вы знаете подругу Ксении по имени Алиса?

— Мы уже говорили, что Ксения редко приводила к нам друзей, но сейчас припоминаю, что пару раз заставала у нас девицу с каким-то идиотским пирсингом в ноздре и шарящим взглядом. Кажется, ее звали Алиса, но не могу поручиться. Это было примерно полгода назад.

— Посмотрите на фото. Это она?

Лара уставилась на экран моего телефона и кивнула

— Да, я уверена, что видела ее. Она имеет какое-то отношение к смерти Ксении?

Я предпочел не ответить, сунул телефон обратно в карман и спросил:

— Вам отдали ее компьютер?

— Что — компьютер? — удивилась Лара. — Отдали? Кто нам должен был его отдать?

— В квартире не было ноутбука, планшета, или какого-то другого устройства, — пояснил я. — Неужели, у Ксении не было ничего, кроме телефона?

— В квартире нет ноутбука? Странно. Он у нее точно был. Возможно, его забрали полицейские. Я спрошу Олега.

Она поглядела на бокал, а потом, махнув рукой, снова схватила его в руки, как спасительную соломинку. Скорбь ли это была по падчерице, или же страх, я понять не мог.

— Давайте поговорим о Глебе, — предложил я. — Знакомые с ним говорят, что он довольно инфантилен и совершенно не способен на убийство. Как думаете вы?

— Если бы не смерть Ксении, я бы согласилась, — кивнула Лара. — Он вполне ей подходил. Мы даже рассматривали его как будущего зятя. По своему темпераменту Ксюша была гораздо живее, ярче. Она его подавляла. Думаю, Глеб был ведомым в их паре. Но иногда и марионетки бунтуют. Если Глеб действительно виновен, что могло там произойти кроме банальной ссоры или несчастного случая… Нет, я не уверена, что он намеренно убил Ксюшу. Я могу допустить, что это была трагическая случайность или несчастный случай, после которого мальчик просто испугался…

Я напрягся. Где-то совсем недавно я слышал это определение. Кто-то точно так же назвал Глеба мальчиком, и это неприятно резануло мой слух. Если от Лары, практически матери Ксении, назвать Глеба мальчиком было вполне естественно, то тогда меня это напрягло. А затем я вспомнил, и автоматически сунул руку в карман, где лежал украденный телефон. Лара молчала и глядела на меня, а затем, наклонившись так, что в вырезе кимоно мелькнула ее роскошная грудь, произнесла вкрадчивым, слегка съезжающим от спиртного, голосе:

— Я могу у вас кое о чем спросить?

— Да, конечно, — ответил я. Лара положила ладонь на мою руку.

— Вы ведь не женаты, Иван?

— Я вдовец, — ответил я, но руки не убрал. Лара помедлила, но свою руку не одернула, и провела большим пальцем по моей коже.

— О, простите… — с сочувствием, которого наверняка не испытывала, произнесла она, — Я не собиралась бередить ваши раны, но… вам не бывает одиноко?

— Почему вас это интересует? — тихо спросил я, глядя ей в глаза. Лара достойно выдержала мой взгляд, а в ее глазах я прочел понятный каждому мужчине призыв.

— Я часто чувствую, что одинока. И как все, хочу немного тепла и заботы. Десять, пятнадцать лет назад я бы никогда не поверила, что золотая клетка, действительно, может тяготить. Мне совершенно нечем заняться. Я не знаю, куда себя деть, — промурлыкала она совершенно пьяным голосом.

— Займитесь благотворительностью, — посоветовал я почти грубо. — Или заведите себе хобби.

— Ай, прекратите, вы мыслите какими-то шаблонами, — вспылила Лара. — Большинство благотворительных фондов — фикция, лавочка для наживы аферистов. Те, кто реально хотят помогать детям или животным просто делают это, не посещая тусовок. В наше время все благотворительные марафоны — просто очередной повод выйти в свет, показать бриллианты и новую пассию. А хобби… не крестиком же мне вышивать?

— Боюсь, я вам ничем не помогу, — сказал я и поднялся, попытавшись освободиться, но Лара вцепилась в меня словно клещ. Она оказалась почти одного со мной роста, что позволяло ей не отрываясь глядеть мне в глаза, и ее взгляд был неприятным, как у голодной кошки.

— Неужели? — томно прошептала она. — А мне кажется, вы вполне могли бы оказать даме небольшую услугу.