Мнемозина

— Как хотите. А я, пожалуй, выпью, хотя для коньяка еще рановато, но после смерти Ксюши мне плохо спится… Леля, будьте добры… Знаете, стараюсь пить днем, пока муж не видит, хотя мне ужасно стыдно. Олег плохо относится к пьющим женщинам.

— С чего такая неприязнь? — спросил я. Леля неслышно выскользнула за дверь. Лара скривилась.

— Бросьте, Иван, вы же прекрасно знаете, что мать Ксении пила. Собственно, они поэтому и развелись. Пьянство Светланы доконало Олега, на суде, при разводе, именно это и склонило чашу весов в пользу мужа, потому Ксения и осталась с ним. Судья посчитала, что пьющая мать — позор в семье, — Лара усмехнулась кривой вымученной улыбкой. — Олег выгнал ее вон.

— По-моему, это печально, — тактично сказал я. — Светлана часто виделась с дочерью?

— Да почти никогда. Не то, чтобы мы запрещали… Она сама не особо хотела, да и Ксюша к биологической маман интереса не проявляла. Она же знала причину развода, все помнила. После разрыва с Олегом Света пошла во все тяжкие. Она и при муже откалывала такие номера, что он со стыда сгорал, чуть ли не под заборами находили ее, пьяную в сопли, пока девчонка сидела одна дома, обкаканная и описанная. Пару раз Олег запирал ее в клинике, лечил, но… зря. Вот он и решил — зачем мучиться, на кой ему этот крест? После развода Светлана еще пыталась как-то держать себя в руках, приезжала к дочери, а потом…

Лара обреченно махнула рукой.

— Что? — насторожился я.

— Вышла замуж, — зло усмехнулась она. — Как будто это могло удержать ее от тяги к спиртному. Смешно, но теперь она — баронесса. Мы с Олегом дико хохотали, когда узнали об этом. Ее муж — какой-то вшивый баронет из древнего немецкого рода, без денег, естественно. Титул, это все, что у него есть. Титул и герб. Но на приемах Светлана теперь представляется именно как баронесса Фюрстенберг. Смешно. На светских раутах за глаза ее зовут Светлана Фюрер. Вы читали Моэма? У него там была парочка эпизодических персонажей в «Театре», какие-то обнищавшие дворяне, которые охотно посещали приемы ради бесплатной еды и думали, что в этой жизни хоть что-то значат. Вот только их звали исключительно для того, чтобы придать светскому рауту хоть какой-то лоск. Вот и Светочка Фюрер ходит на приемы в качестве бездомной собачки, надеется, что удастся выгрызти кусочек их жирного бока зазевавшегося мецената. Она издавала журнал какое-то время, о светской жизни. Но ничего в этом не смыслила. По-моему, ее обворовывали все, кому не лень. Ну, и работали с ней только бездари и неудачники. Естественно, журнал обанкротился. Элита знала, какой жалкой жизнью живет Светлана. Ее очень быстро перестали куда-то звать.

— Ксения недавно виделась с матерью, вы не в курсе?

— Не знаю, не думаю. Ксюша никогда о ней не говорила. По-моему, она относилась к Светлане равнодушно. Когда они разводились, Ксюше было пять. Девочку вырастила я, хотя мамой она никогда меня не называла.

Леля вкатила в кабинет тележку с напитками и собиралась разлить их, но Лара небрежным хозяйским жестом отослала ее прочь. Леля испарилась, будто ее и не было. Я поухаживал за дамой, налив Ларе коньяку, а себе воды.

— А как же она относилась к вам? — осведомился я. Лара фыркнула.

— О, я ждала этого вопроса. Вы предсказуемы, Иван. Признаться, я думала, что вы начнете гнуть линию злой мачехи и бедной сиротки еще при первой нашей встрече. Но уверяю вас, для нашей семьи это не актуально. Я любила Ксению.

— А она вас?

Лара мрачно уставилась в окно и пригубила коньяк. Я отметил, что она сделала добрый глоток и даже не поморщилась.

— Мне трудно ответить, — наконец, ответила она. — Я ее не раздражала. Пожалуй, мы были в хороших отношениях, даже приятельских, но вряд ли она воспринимала меня как мать. Скорее, как старшую сестру. В конфликтах с отцом я старалась не принимать ничью из сторон.

Я насторожился.

— Она часто конфликтовала с Олегом Юрьевичем? — спросил я. Лара вновь пожала плечами. Этот разговор сплошь состоял из пожатий плечами.

— Как все подростки. Хочу то, хочу это. Он ее не особо ограничивал, но иногда приходилось говорить «нет». Мы даже поругались с Олегом накануне ее смерти.

— Из-за чего?

Лара закатила глаза и вновь отхлебнула из бокала, почти допив коньяк.

— Он решил купить ей спорткар. Моей машине уже три года, а он вдруг решил подарить машину дочери, у которой и водительских прав не было. Только не надо думать, что я настолько обиделась на Ксюшу из-за машины, что вытолкнула ее из окна. Просто это было… неприятно. Но я ни слова ему не сказала, да и на Ксению не обиделась.

Я помялся и, глядя Ларе прямо в глаза, спросил, стараясь, чтобы в моем голосе прозвучало как можно больше понимания:

— Вы обиделись на мужа из-за машины, потому что он подарил ее не вам, а девочке, которая ему даже не родная дочь?

Лара откинулась на спинку кресла и бросила на меня злобный взгляд, но потом злость испарилась, и она ответила тусклым голосом: