Юриспруденция — страшная ложь на духа святого, т. е. клевета на человека и человечность.
Это — одна из наших болячек: чуть что, сейчас подавайте или новый закон, или ограничивайте уже сущест-вуюший. Если на всякий случай писать закон, то выйдет не система законов, а узаконенное беззаконие, ибо подобные законы, издаваемые под влиянием непродуманных первичных впечатлений, представляют тот же произвол, только положенный на бумагу.
Для массы русского народа закон совсем не существует. Народ смотрит на закон или как на нечто совершенно внешнее, с чем ему нечего делать, или же сознательно презирает его, как преграду и узы для внутренней жизни. Западная жизнь богаче русской во внешних проявлениях: политических, гражданских и художественных. Для такой жизни закон необходим, и на Западе смотрят на закон, как на венец и охрану существования, жизнь же русского народа экспансивна, и поэтому русские не считают закон за действующее начало. Неподчинение закону, совершенное пренебрежение им — вот что сделало наш народ таким добрым, миролюбивым и долготерпеливым. И то же пренебрежение законом сделало наших чиновников величайшими плутами в мире. Вы спрашиваете — почему? Потому, что народные массы, пренебрегая всякими внешними ограничениями, руководятся в своей жизни совестью. Образованные же чиновники, продолжая придерживаться национального пренебрежения к закону, в то же время освободились от совести. У них, таким образом, нет ни принципов, ни нравственной узды, почему они и стали тем, чем мы их знаем.
ПРАВИТЕЛЬСТВО
Можно сказать к сожалению, что Россия никогда прямо устроена не была, хотя еще с царствования Петра Великого о сем весьма помышляемо было.
Я отказался от надежды, чтобы русский министр торговли знал бы сочинения Адама Смита, потому что увидел бесполезность такого требования. Однако по меньшей мере можно надеяться, что лица, состоящие во главе управления столь обширной торговли, как русская, немного знали бы основные понятия этой столь важной отрасли администрации.
В натуре человека увеличивать свое собственное значение и власть. Отсюда мало-помалу вытекает министерский деспотизм, несовместный с монархическим правлением.
В России главные недостатки управления: бессилие местной власти, излишество мертвых форм, недостаток постепенности в отношении ответственности; множество бесплодной переписки, дел, ведомостей, справок, наиболее утомительных и столь огромных, что их читать нельзя; полицейское утеснение общежития; недостаток способов сношения с публикою…, множество худо оплачиваемых чиновников; недостатки общего нашего законодательства.
У нас ни одна отрасль управления не имеет правильного развития, потому что все считают себя Александрами Великими и рассекают узлы.
Стало очевидным, что прежним путем идти невозможно, что военный порядок и бюрократический формализм одни не в состоянии упрочить государственное благоустройство, что общее дело не может обойтись без содействия всех живых сил народа. Между тем правительство не решается еще прямо и явно вступить на новую дорогу; оно ни в себе, ни в обществе не находит для этого достаточно опоры; оно идет как будто ощупью, колеблясь, делая шаг вперед и шаг назад.
УПРАВЛЕНИЕ. АДМИНИСТРАЦИЯ
Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет.
Как конь под царем без узды, так царство без грозы.
Огромная машина сии по натуре идет тихо и медленно.
Я чувствую себя несчастным в обществе таких людей, которых не желал бы иметь у себя лакеями; в наших делах господствует неимоверный беспорядок, грабеж со всех сторон, все части управляются дурно.
В наших делах господствует неимоверный беспорядок; грабят со всех сторон; все части управляются дурно; порядок, кажется, изгнан отовсюду, а империя стремится лишь к расширению своих пределов.
Там, где звание сие генерал-губернаторское существует, действие его, яко личное и с точностью неопределенною, непрестанно колеблется между самовластием и послаблением.
Комитетов много, но толку и денег мало, а кто больше грабит и берет, тот и прав и довольственно живет, вот наше наложение, мы, кажется, забыли веру, любовь к ближнему
Сверху блеск, внизу гниль. В творениях нашего официального многословия нет места для истины.