Холодно там, трудно жить! (в Сибири). И людей тех Бог забыл, да и они Бога забыли. Только и заботы у них, как бы обмануть друг друга. Одни только есть честные люди в том краю: остяки на тундре, по-русски — дикари. Все их обманывают, а они никого… Он готов с тобою последним поделиться. Сам не съест, а гостю отдаст… Оттого и говорят про него: он дикарь, — умные люди так и делают.
?
Хохол глупее вороны, а хитрее черта.
Немец хоть и добрый человек, а все лучше повесить.
Лях и под старость врет.
Литва беззаконная, долгополая, сиволапая, поганая.
Швед не рубленая голова.
Чухонцы: их черт в кошеле таскал, где уронил там и поселил.
Чертова сторонушка Финляндия.
Жид крещеный — что волк рощеный, да вор примиреный.
Жида перекрести да под лед пусти.
Из двух котлов жидов черти одного армянина выварили.
Бог создал Адама, а черт молдована.
У татарина, что у собаки — души нет: один пар.
КОМИССИИ. СОВЕТЫ
В комиссиях работают очень немногие, обыкновенно один, много двое, прочие только мешают: выходит, что комиссии — машины, в которых ум одного разбавляется глупостью остальных.
С представлением о комиссии неизбежно сопрягается представление о пререканиях. Одному нравится арбуз, другому — свиной хрящик.
Войдите в заседание одной из многочисленных комиссий для рассмотрения того или другого проекта; прислушайтесь к речам, которыми в таком диком беспорядке перебивают друг друга с концов зеленого стола чины, посланные от разных ведомств; всмотритесь во взгляды, которые они мечут друг в друга: какое недоверие, какая подозрительность! какая аффектация в приемах речи! какое пустозвонство фраз.
По пословице: ум хорош-с, а два лучше-с, ну и зови одного, а они накличут целую стаю-с; кричат-с, шумят-с, говорят вздор-с, закусят и разойдутся, позабыли, с чем пришли и для чего приходили-с. Я так-с: как военный совет, я и болен-с.
ФИНАНСЫ. ВОДКА
Не вяжись с казною, пойдешь с сумою.
Казна — шатущая (без присмотра) корова: не доит ее ленивый.
Дай прокормить казенного воробья — без своего гуся и за стол сядем.
По чужой шкуре не больно.
Я пробежал немецкую книжку нашего нового министра финансов о финансах: что-то невнятно; а немцы ищут в ней будущей судьбы государства Российского.
Богатый народ может давать и больше дохода, а вымогать оный у бедного, значит срубать дерево для получения плодов.
Вернейшая порука внутреннего спокойствия государства и сильнейшее оружие против беспокойного духа века есть умеренность в налогах.
Что бы мы ни делали, а Россия всегда останется банкротом[46]
.За последние сорок лет правительство много брало у этого народа, а дало ему очень мало… Ничего для церкви, которая существовала народными приношениями, ничего для народного просвещения, ничего для дорог, так как они находятся в таком же положении, в каком они находились во времена нашего предка Рюрика. Правительство содержало с незначительными издержками суды, несправедливость которых вошла в пословицу, и полицию, которая грабит народ… Государственный доход, половина которого основана на безнравственности народа, или, вернее, на его развращении, тратится на уплату процентов долга, на армию, флот и на этот далекий Петербург, который в своих теперешних размерах очень мало полезен для настоящей России.
Все, кажущееся неисправимым у других, легко исправимо у нас росчерком пера; стоит лишь издать указ: сидеть
всем дома пять лет и есть щи с кашей, запивая квасом, и тогда финансы правительства и наши придут в цветущее состояние.Сколько таких сбитых с толку (фритредерскими идеями) людей попали впоследствии на влиятельные финансовые места! И начали эти люди направлять экономическую жизнь России по указаниям Мишелей Шевалье, Адамов Смитов и т. п., и зарыдали наши Трифоны, Прохоры, Матрены и Лукерьи, а затем надели на себя суму и пошли смиренно по миру питаться подаянием.
Изнутри (про себя) воздеваешь руки к небу, видя, как терзают Россию финансисты, моралисты, дипломаты, юристы, просветители и даже воители! Волосы становятся дыбом, а молчишь!