В России, как в северной Сибири, оттаяла только поверхность, а внизу, в глубине, лед, и русские похожи на овец, которые пойдут через реку за козлом.
Если вместе с исчезновением какого-либо народа с лица земли немедленно должно было исчезнуть все то, что тот народ выдумал, — наша матушка, Русь православная, провалиться могла бы в тартарары, и ни одного гвоздика, ни одной булавочки не потревожила бы, родная… потому, что даже самовар, и лапти, и дуга, и кнут — это наши знаменитые продукты — не нами выдуманы.
Россия не Венера Мелосская в черном теле и в узах; это такая же девица, как и старшие ее сестры — только что вот задница у них будет пошире — и она уже блядь — и так же будет таскаться, как и те. Ну — рылом-то она в них не вышла.
Любить русскую грязь, любить Россию со всеми ее темными сторонами, со всеми пороками, прыщами и бородавками. Нет, слуга покорный.
В России лишь одна десятитысячная часть наличных мозгов работала кое-как.
Pays sauvage, mauvaise nourriturev, adult'er'e partout[14]
.Эх ты, Русь православная! Заморянину — родная мать, своим детушкам — злая мачеха!
НАРОД[15]
Варил черт с москалем пиво, да и от солода отрекся.
Дураков у нас не орут, не сеют, а сами родятся.
Мы убогие, мало известные древним народам, заброшенные в угол вселенной, благодатью Христовою не от дел призваны, не от добродетелей познаны.
Московские люди землю сеют рожью, а живут ложью.
Наш народ занимает середину между дикими и людскими (цивилизованными) народами.
Мы азиаты, но имеем претензию на европейское просвещение; хотим знать то, что знают другие, и знать не учившись и только по журналам.
Русский народ вообще порядка не любит; закон и подчиненность претят его натуре.
У нас все кончается или запрещением или приказанием. Когда же нам запретят быть хамами и прикажут быть порядочными людьми?
Мы явились в мир как незаконнорожденные дети, без наследства, без связи с людьми, которые нам предшествовали, не усвоили себе ни одного из поучительных уроков минувшего… Мы растем, но не зреем; идем вперед, но по какому-то косвенному направлению, не ведущему к цели.
Пробегите взором все века, нами прожитые, все пространство земли, нами занимаемое, — вы не найдете ни одного воспоминания, которое бы вас остановило, ни одного памятника, который бы высказал вам протекшее живо, сильно, картинно. Мы живем в каком-то равнодушии ко всему, в самом тесном горизонте, без прошедшего и будущего.
Зрелости нет у нас на севере, мы или сохнем, или гнием.
Надобно носить в себе много веры и любви, чтобы сохранить какую-либо надежду на будущность самого сильного и крепкого из славянских племен. Наши матросы и солдаты славно умирают; но жить здесь никто не умеет.
Народ наш, равно как и правительство, совершенно олицетворены в Иване-царевиче наших сказок. Иванушка лежит на печи да спит, пока братцы хлопочут; он только тогда почувствует свои богатырские силы и сметливый, находчивый ум свой, когда беда грозит или предстоит великий подвиг; но только кончит свое дело, взвалится опять на лежанку и заснет крепким, ленивым сном.
Удивителен русский народ, но удивителен только еще в возможности. В действительности он низок, ужасен и скотен. Что можно из него сделать?
Народ как будто не существует нравственно, известный только по ведомостям казенной палаты.
Мы все, русское племя, неспособны сами по себе ни к какому произвольному движению, ни к какому стремлению. Мы от природы слишком беспечны, ленивы, равнодушны, склонны ко сну, пока крайняя нужда не заставит нас поискать новых средств, пока какой-нибудь внешний удар не пробудит нас к действию, не воззовет к жизни наши богатые и разнообразные способности… Не наше дело — вот клич произведенный историей нашего управления, под стать нашей природной лени. Не наше дело! Так чье же?..