Мнимая беспечность

– Искренне надеюсь, что это взято не из поздравительного послания викария ко дню рождения.

– Просто вдруг осенило.

Чарльз выждал секунду-другую, затем произнес:

– Ты принес нам много радости, и наблюдать за тобой было жутко интересно. – Он заколебался, словно стараясь подобрать нужные слова для следующего высказывания. – Мы с Мэри, – вымолвил он наконец, – смотрели на тебя как на большое достижение. А теперь ступай и наговори ей кучу самых приятных слов.

– Да, – кивнул Ричард. – Пожалуй, пойду. Увидимся позже.

Чарльз поднес газету к глазам, а Ричард стал медленно подниматься наверх, пожалуй, впервые в жизни притворяясь, что не наносит официального визита мисс Беллами.

Мэри была у себя в комнате, разодетая в пух и прах, осыпанная подарками. Тут он сразу переключил скорость. Крепко обнял ее, прижал к сердцу, а затем чуть отстранил от себя и сказал, что выглядит она просто потрясающе.

– Дорогой, милый, милый! – игриво воскликнула Мэри. – Как замечательно, что ты пришел! Я так ждала, так надеялась!

Ричард про себя отметил, что было бы странно с его стороны не осыпать именинницу комплиментами. Еще раз поцеловал ее и вручил подарок.

Было еще рано, а потому энтузиазм ее пока не иссяк. И она восторженно заахала при виде гравюры, выражая свое восхищение, удивление и благодарность. Где, спрашивала она, где, скажите на милость, он раздобыл столь чудесный, исключительный подарок?

Именно на эту паузу в потоке восторгов и восхвалений и рассчитывал Ричард, и тотчас ею воспользовался.

– Нашел гравюру в «Пегасе», – ответил он. – Вернее, это Октавиус Брауни нашел ее для меня. Уверяет, что страшно редкая.

Ее треугольная улыбка не померкла. Глаза сияли, она не отпускала его руки.

– Ах да! – весело воскликнула она. – Этот старикан из книжного магазина! Представляешь, дорогой, он прислал мне поздравительную телеграмму, где говорилось о моей концепции. Очень мило, но понять ничего не возможно.

– Да, он любит выражаться витиевато и заумно, – заметил Ричард. Мэри скроила смешную мину. – Вообще-то был когда-то ученым мужем, преподавал то ли в Оксфорде, то ли в Кембридже. Но не испытывал симпатии к рассерженным молодым людям, вот и предпочел открыть книжную лавку.

Мисс Беллами водрузила гравюру на туалетный столик и смотрела на ее, полузакрыв глаза. – У него вроде бы дочь? Кто-то мне говорил…

– Племянница, – сказал Ричард. И тут, к своему отвращению, почувствовал, как во рту у него пересохло.

– Должна ли я, – спросила Мэри, – спуститься вниз и поблагодарить его? Никогда не знаешь, как вести себя с такого сорта людьми.

Ричард поцеловал ей руку.

– Октавиус, это не сорт, дорогая. Он человек. Так что спустись, он будет в восторге. И да, Мэри…

– Что, мое сокровище?

– Я тут подумал, зная твою доброту… Может, ты пригласишь их выпить? Если, конечно, они тебе понравятся.

Она сидела за туалетным столиком и изучала свое лицо в зеркале.

– Прямо не знаю, – задумчиво пробормотала она, – стоит ли попробовать эти новые тени для век. – Мэри взяла тяжелый флакон венецианского стекла с пульверизатором и щедро побрызгалась духами. – Надеюсь, кто-нибудь догадается подарить мне по-настоящему шикарные духи, – заметил она. – Эти почти закончились. – Она отставила флакон в сторону. – Выпить, говоришь? – спросила она. – Но когда? Не сегодня же!

– Почему бы не сегодня?

Она распахнула глаза.

– Но дорогой, мы же будем только смущать друг друга.

– Что ж, – пробормотал он. – Тебе, конечно, виднее.

Мэри снова смотрела в зеркало и не отвечала. Ричард открыл сумку и достал рукопись.

– Я тут кое-что принес – хочу дать тебе почитать. Это сюрприз, Мэри. – Он положил рукопись на туалетный столик. – Вот.

Она взглянула на титульный лист – «Земледелие на небесах». Пьеса Ричарда Дейкерса.

– Дики? Дики, дорогой! Как прикажешь это понимать?

– Специально приберег для сегодняшнего дня, – ответил Ричард и тотчас понял, какую совершил ошибку. Мисс Беллами одарила его особым словно светящимся взглядом, означавшим, что она глубоко тронута. – О, Дики! – прошептала она. – Специально для меня? Ты мой дорогой!

Его охватила паника.

– Но когда? – спросила она, недоуменно качая головой. – Когда ты успел? И это при том, что ты завален работой. Не понимаю! Нет, я просто потрясена, Дики!

– Работал над ней уже довольно долго. Это… это совершенно не похоже на другие мои пьесы. Это не комедия. Тебе может не понравиться.

– Так… ты написал что-то серьезное и великое? Наконец-то! – прошептала она. – Мы всегда знали, что это рано или поздно произойдет. И совершенно самостоятельно, да, Дики? Без всяких глупых подсказок со стороны старой, но любящей тебя Мэри, и предварительного прочтения?

Мэри говорила все то, что он и ожидал от нее услышать. И чувствовал себя просто отвратительно.

– Знаешь, – заметил Ричард, – пьеса может оказаться просто чудовищно скверной. Я много чего себе тут напозволял, и уже не понимаю, что скажут люди. Так что не будем омрачать этот светлый и великий день моими графоманскими опусами.