Мнимый свет

За последнее столетие из-за Маундеровского минимума²солнечная активность снизилась. Лето с максимальной температурой в пятьдесят градусов по Фаренгейту³ считалось жарким, а зимы выдавались поистине суровыми. Холода порождали болезни, переохлаждения, смерти. Люди долго приспосабливались к экстремальным условиям.

Это вынудило Департамент Науки разработать и внедрить в производство препарат TSR⁴, усиливающий защитные функции организма, делая его невосприимчивым к низкой температуре, то есть, повышая термостойкость биологических тканей.

Сила концентрации зависела от потребностей и варьировалась по цене. Слабый препарат следовало колоть чаще, и его могли позволить себе все, а вот сильный – немногие. Действие концентрированной инъекции длилось три месяца – пережить самое суровое время хватало. Покалывание лица и рук на морозе – первый сигнал, что действие TSR ослабевает. Всего за пару недель термостойкость снижалась до врождённого показателя.

Шейла никогда не видела в холоде серьёзной угрозы – она с детства получала инъекции и за двадцать два года ещё ни разу не доводила ситуацию до критической.

Она никогда не ощущала настоящего солнечного тепла. А вот её бабушка и дедушка, ныне покойные, много рассказывали о временах, «когда Солнце было горячим», а летняя температура доходила до девяноста пяти по Фаренгейту. Сейчас такая погода считалась легендой. Девушка тоже не воспринимала байки всерьёз и не надеялась, что Солнце когда-нибудь вернёт себе активность. Если это и случится, то точно не в её век.

В этот район Шейлу привёл сигнал тревоги, отображаемый на датчиках. Но стоило приехать, как он исчез. Спускаться в нижний уровень не имело смысла – там жили только маргиналы, сделавшие выбор против интеллектуального общества. Вдобавок ко всему ещё и машина разрядилась. Поэтому сейчас девушка присоединилась к рабочему классу, тянущемуся нестройной вереницей через узкий пешеходный мост на станцию фуникулёра, устроенную на возвышенности в виде каменных ступеней.

Шейла посмотрела через плечо, где старый мост раскинулся через обширное плато и реку, огибающую город по периметру, а полуразрушенные опоры с оборванными тросами торчали в небо, как обломанные усики гигантского насекомого. В рассветных сумерках виднелись очертания заброшенных промышленных зданий, разрушенной атомной станции, свалки металлолома. Сюда свозили вышедшие из обихода автомобили. Громоздкие модели поменяли на лёгкие и быстроходные, тяга которых позволяла ездить по крутым и витиеватым улицам Ноэтика.

Но комфорт прямо пропорционален стоимости, и не все могли позволить такое авто. За столько лет мало что изменилось – если медицина, образование, строительство, транспорт, информационные и нанотехнологии сделали прорыв, то социальное неравенство и проблемы населения остались на том же уровне, если не регрессировали.

Общественным транспортом активно пользовались. В торговый, учебный и рабочий центр Ноэтика можно было попасть разными путями. Из этого района – по канатной дороге. Из Паркланда – надземными электропоездами, из Даллиэнса – на метро; автобусы в основном катались по экскурсиям.

Шейла остановилась на ступеньках и задумалась. Утро началось невероятно бодро: неопознанный сигнал тревоги, агитатор в кафетерии, а сейчас предстояло Внедрение.

 Стоя на станции, она замечала недобрые завистливые взгляды. Одна женщина фыркнула и демонстративно отвернулась, стоило Шейле посмотреть на неё. Девушка быстро поняла, что в ней распознали жительницу Верхнего Уровня с сильной инъекцией TSR. Одетая в тонкий эластичный костюм и без головного убора она не ёжилась от холода, когда остальные кутались так, что только глаза виднелись. Конфликтовать не хотелось, поэтому Шейла отошла подальше, чтобы не провоцировать жителей.

Степень благосостояния определялась тем, как высоко ты живёшь в городе. Удалённость от Площади Совета и близость к промзоне этого района Нижнего Уровня говорила сама за себя. Благодаря посту в Департаменте Науки Шейла достигла высот в прямом и переносном смыслах. Но своим умом, поэтому колкие взгляды окружающих её не беспокоили. Ветер теребил волосы прямо перед лицом, и девушка заправила непослушную прядь за ухо. Привычку к скрупулезной и подчас граничащей с абсурдностью аккуратности ей привили с пелёнок.

Издали послышался рокот фуникулёра. Кабина плавно подъехала, остановившись стык в стык со ступеньками – инженеры-проектировщики Отдела Новой Техники рассчитали зазор в две десятые дюйма. Шейла скользнула взглядом по красной скатной крыше и пустой кабине машиниста – управление автоматизировали, а салон оснастили камерами, запись поступала в Сектор Наружного Наблюдения Отдела Безопасности.

Она вошла последней. Фуникулёр стоял на станции две минуты, потом двери закрылись, и кабина устремилась вверх, увлекаемая силой электричества. Теперь можно было расслабиться – на Главную Площадь Ноэтика она прибудет через пятнадцать минут. Девушка уставилась в окно на замелькавшие дома, как в ухе завибрировало.

– Алло? – она приняла вызов в микротелефоне-ракушке.