Многие мертвы

Суровый упрек сорвался с губ Соллиса, но он прикусил язык. Оськин был братом-ветераном, который заслужил некоторую свободу действий, которой не пользовалось большинство его товарищей. Вместо этого Соллис ограничился раздраженным вздохом. “Это несколько часов, еще до наступления темноты”, - сказал он сестре. “Мы будем давить изо всех сил всю ночь. Лучше всего расседлай свою лошадь, мы не можем позволить ей устать.”

В горах быстро наступила ночь, солнце скрылось за западными вершинами, оставив зазубрину почти в кромешной тьме. Облака задержались в небе, а это означало, что не было никакого предательского лунного света, когда они пробирались к западному флангу Пилы назад, огонь ярко горел у них за спиной. Свет костра померк, когда Соллис повел их через тесный коридор, ведомый осязанием и памятью. Выемка имела несколько боковых каналов, которые могли задержать неосторожного, но он запомнил маршрут много лет назад. Вскоре гранитные стены рухнули, открыв широкий, усыпанный камнями склон, уходящий в темноту.

Соллис приказал остальным сесть в седла, и они двинулись на север, держась верхнего края склона, где он сходился с гребнем хребта. Он пустил Венсара ровным галопом,не желая скакать в темноте. Тем не менее это было рискованное предприятие, и даже опытный орденский конь вроде Венсара иногда чуть не терял равновесие на рыхлых камнях склона. Кобыле сестры Элеры, не обладавшей таким же опытом, повезло меньше. Соллис услышал, как лошадь пронзительно заржала, и, обернувшись, увидел, что она скользит вниз по склону на заднице, вытянув передние ноги и пытаясь замедлить спуск. Элера держалась с мужественной решимостью, натягивая поводья, в то время как галька каскадом обрушивалась на нее.

Лошадь и всадник остановились в беспорядке ярдах в тридцати ниже по склону. Соллис услышал, как сестра приглушенно выругалась и остановил Венсара, готовясь спешиться и прийти ей на помощь. Однако он остановился при звуке сдвинутой черепицы и яростно прошептал инструкции. Вглядевшись в темноту, он увидел, как Элера уговаривает свою кобылу встать и медленно ведет ее вверх по склону. Он был впечатлен мастерством сестры в седле, хотя ее строгое и смущенное лицо, когда она встала в строй, заставило его поверить, что любые комплименты не будут приветствоваться.

“Мы будем гулять до рассвета, - сказал он.

“В этом нет необходимости... - начала Элера.

- Прогулка, - вмешался Соллис, пнув Венсара вперед.

В десяти милях к северу от выемки спина Пилы соединялась с южным склоном крутой горы, склоны которой становились слишком отвесными для лошади или человека. Соллис повел их вокруг западного подножия пика в узкую долину, отмеченную быстрым потоком, несущимся через ее центр. Утреннее солнце вскоре начало прогонять тени, и он пришпорил Венсара, пустив его в галоп, следуя вдоль изгибавшегося к востоку ручья. Он стремился преодолеть как можно больше миль. Они находились на приличном расстоянии от любого значительного поселения Лонаков, но он знал, что это был только вопрос времени, когда охотничья партия наткнется на их след. Следы, оставленные стальными подкованными копытами, были не хуже указательного столба в горах.

Они покинули долину незадолго до полудня, и Соллис замедлил шаг, пока они поднимались по лесистым холмам. Очутившись за деревьями, Оськин послал вперед Красноухого разведать маршрут, пес держался ярдах в тридцати впереди и всегда оставался в пределах видимости. Еще через час езды Соллис увидел, что собака резко остановилась, направив нос вправо. На этот раз ее хвост не качался, но и не был прямым. Вместо этого он продолжал нервно подергиваться.

“Он чует зверя, а не человека, - тихо сказал Оськин, нахмурив брови и оглядывая окружающие деревья. - Что-то с острыми зубами, иначе он бы не остановился.”

Соллис кивнул обоим братьям, и все трое спешились, Сментил сделал знак Элере следовать его примеру и приложил палец к губам. Братья разомкнули свои луки и взяли по стреле. Соллис знаком велел Сментилу остаться с сестрой и лошадьми, а сам вместе с Оськиным двинулся к Красноухому.

“В чем дело, старый щенок?- Прошептал Оськин, присаживаясь рядом с собакой и проводя рукой по редкой шерсти на ее плечах.

Нос Красноухого указывал на густой участок леса в дюжине шагов от них, сосны стояли так тесно, что не пропускали солнечный свет. Из морды собаки вырвалось низкое рычание, и ее губы начали изгибаться, обнажая впечатляющие зубы.

- Каменная обезьяна?- Тихо спросил Соллис у Оськина.

Старший брат покачал головой. - Они не спускаются с гор до самой зимы. На лице следопыта появилось знакомое сосредоточенное выражение, ноздри раздувались в бессознательном подражании его собаке. “Не может быть, - прошептал он, озадаченно прищурившись. “Не так уж далеко на юг.…”