Многие поищут войти, и не возмогут...

В недомыслимой любви Бога к человеку понятие о спасении суживается для каждого из нас настолько, насколько мы можем это вместить. Апостол Павел, рассуждая о разных степенях веры, говорил, что есть младенцы в вере, они питаются молоком. «Твердая же пища свойственна совершенным, у которых чувства навыком приучены к различению добра и зла» (Евр. 5, 14). Каждый вмещает в себя Божественную благодать по мере своей веры, и потому каждому верующему есть свое место в вечности, своя надежда спасения, свой путь возрастания. Для самых немощных: «И кто напоит одного из малых сих только чашею холодной воды… не потеряет награды своей» (Мф. 11, 42).

Но живая вера имеет непреложное свойство — расти. И, конечно же, никто из нас не удовлетворится тем, что подаст стакан воды, — непременно сделаем больше. В то же время никто из нас не достигнет высот, о которых говорится: «Будьте святы, потому что Я свят» (1 Пет. 1, 16) это для особого рода людей. Все заповеди Бога есть дорога в вечность, а мы живем во времени, и потому, насколько можем возрасти, настолько они нам и помогают. А любовь Бога к человеку бесконечна во всех направлениях — Бог любит святых в их подвигах и жалеет грешников в их грехах.

Всякий человек как бы желанием святости понуждаем снизу, а осознанием немощи ограничен сверху, потому он должен делать только то, что ему сегодня под силу. Бог не взыщет с нас, что мы не могли сделать по немощи, но мы будем отвечать за то, что могли и не сделали. «Не можем» у нас часто вытекает из «не хотим», этим только оно богопротивно. Притча о Страшном суде ничего не предлагает из того высокого, что нас смущает, но влечет по земле: «Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня, был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня, был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне…» (Мф. 25, 35–36).

Бог ничего не мог нам дать сверх сил, и ошибиться Он не мог. Это мы не знаем своего естества и всегда думаем жить своим окаменевшим самолюбием, в основе которого лежит свое представление обо всем, конечно же, неправильное и тоже окаменевшее: «хочу здесь и сейчас». Так называемое «свое разумение» занимает в человеке очень большое место, чужое место, место настоящего разумения жизни, которое в него не вмещается из-за разросшегося самолюбия: «Ищете убить Меня, потому что слово Мое не вмещается в вас» (Ин. 8, 37). Христа распяли потому, что Он принес на землю возвышенное учение о любви и милосердии, которое не совмещалось с привычной жизнью людей, основанной на самоуверенности и эгоизме. Но ограниченное, окаменевшее, упорное и злое самолюбие интуитивно чувствует свою глупость и бессилие вместить истинную умность.

А настоящему уразумению предлагается вера, которая движет горами, т. е. творит невозможное. А как же делать невозможное? Просто, ибо все возможно Богу. И если в вере нашего сознания до движения гор дело не дойдет, — не беда, есть вещи не менее значимые: добавим к чашке холодной воды еще и доброе слово. Слово за слово явим человеку свое сердечное участие, ради Бога Христа, и это тот же процесс движения гор: у нас не просили доброго слова, а мы его произнесли, мы явили маленькую любовь из окаменевшего сердца — из камня потекла живая вода. А ведь важен прецедент.

Нравственные явления всегда значимее физических, ибо видимое — временно, а невидимое — вечно. Может, нам Господь не про горы говорил, а о наших окаменевших сердцах, нагромождающих горы безумия…

Конечно же, грех упрощать Слова Св. Писания, но его понимание предполагает возможность индивидуального переживания. Во всех словах и выражениях всегда предполагается определенная условность рассуждения. Конкретность, естественно, может иметь смысл сама по себе, но ее осознание обязательно должно быть соотнесено со Св. Писанием и со Св. Преданием, т. е. с целым — с Божием Откровением людям, данным для того, у чтобы они нашли свой путь к спасению.

«НЕ ПРОСТАЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ СУЩНОСТЬ»

В Православии есть очень странные, на первый взгляд, положения догматического характера. Например, о милосердии и благости Божией. Бог бесконечно милосерд и бесконечно благ, и именно милосердием Своим страшен Бог.